Я жду тебя в Париже

Дамы посолиднее, от шестидесяти и старше, представляли его чем — то средним между Жаном Габеном и Луи де Фюнесом.

Лишь двадцатилетней Юле не было никакого дела ни до какого француза. Через неделю закончится эта нудная обязаловка в библиотеке и впереди целое лето: жаркое и беззаботное. Забросив за спину тяжелую пшеничную косу, она аккуратно расставляла на полке бордово-красные тома Большой Советской Энциклопедии, стоя на шаткой старенькой стремянке.

Ее внимание привлек смуглый худощавый молодой человек в вельветовом пиджаке с заплатками на локтях и нелепом шарфике на шее, сосредоточенно изучавший интерьер читального зала. Из себя молодой книгочей был очень даже ничего, но уж больно тощий и смотрел больше не в книгу, а на Юлю.

— Антуан Дювивье, — раздалось где-то снизу.

— Простите, что? — Юля еле удержалась на хлипкой библиотечной лесенке.

— Меня зовут Антуан Дювивье, — поминутно сверяясь с разговорником, медленно и старательно, чуть ли не по слогам, произнес давешний молодой человек в шарфике.

— Очень приятно, Юлия Колосова, — растерянно пробормотала Юля.

Пауза, воцарившаяся после того, когда все поняли, что это и есть «тот самый француз», была поистине ревизоровской.

Их роман развивался стремительно.

Они гуляли по небольшому провинциальному городку, ели мороженое в кафе, ходили в кино, то есть, проделывали все то, что полагается делать в таких случаях влюбленным. Единственное, что омрачало их беззаботное существование — скорый отъезд Антуана. Но тот клятвенно пообещал сразу же после приезда готовить приглашение на въезд для Юли.

Она не пришла на старенький железнодорожный вокзал провожать его. Просто потому, что была не в силах смотреть, как от перрона, медленно ускоряясь, отходит его поезд.

И потянулись долгие томительные дни, полные тоскливого ожидания. Юля ежевечерне бегала на почту, справляясь, нет ли для нее чего-нибудь. Потом решила тратить время более плодотворно, начав учить французский язык.

Продираясь сквозь дебри французской грамматики, она уже жалела, что затеяла всю эту авантюру. Но ведь не будешь же вечно разговаривать с любимым человеком, используя русско-французский разговорник. Изучая французские числительные, Юля испытала неимоверное желание пойти и убиться о стену. Дойдя до артиклей, неопределенного и определенного, она уже передумала убиваться о стену и решила подыскать подходящее дерево, чтобы на нем повеситься. Ее мозг наотрез отказывался понимать тот факт, что «Его/ее книга» это son livre. Потому что «книга» во французском языке мужского рода.

И вот, наконец, заветный вызов-приглашение во Францию на руках, все необходимые документы переданы в ОВИР, и Юля держала в руках заветный билет на самолет.

Город всех влюбленных встретил ее ласковым солнцем, шумной толпой в аэропорту Шарля де Голля и темными глазами Антуана.

Они гуляли по городским улочкам, катались на трамвайчике по Сене, встречали рассветы на смотровой площадке базилики Сакре-Кер, самой высокой точке Парижа. Пили шампанское на открытой веранде отеля с видом на Эйфелеву башню, много разговаривали и мечтали, мечтали, мечтали… Девушку завораживал этот город, полный легкости, свободы и необъяснимого бунтарского духа. Она полюбила ранним утром выбираться из номера отеля в открытое кафе неподалеку, чтобы выпить там чашечку кофе со свежеиспеченным круассаном, чувствуя себя при этом настоящей парижанкой, впитывая острую свежесть осеннего парижского утра, смешанную с запахом автомобильных выхлопов и духов пробегающих мимо красоток.

К самому любимому Юлиному месту, базилике Сакре-Кер на Монмартре, удобнее всего было подниматься по улице du Mont Cenis или des Saules, по пути разглядывая виноградники, с которых в конце сентября — начале октября снимают урожай. Антуан объяснил, что на это мероприятие, проходящее с большой помпой, часто приезжают звезды и политики.

«Юля, — запинаясь на каждом русском слове, однажды спросил он, когда влюбленные снова шли по Монмартру, — ты выйдешь за меня замуж?»

***

2022 г.

Хорошенькая голубоглазая девушка с волосами цвета пшеницы встала на носочки, пытаясь достать коробку с праздничными фужерами с навесного шкафчика над мойкой. От резкого движения ее руки на пол упало нечто прямоугольное, завернутое в ветхую детскую пеленку от пыли. Молодая женщина забыла и о фужерах, и о гостях, шумно праздновавших в соседней комнате пятидесятилетие своей мамы.

…Город, неяркий и словно выцветший, как будто чуть присыпанный пудрой, все так же шумел многоголосием толпы, пах студенческим кофе и цвел красками из-под кисти уличного художника.

По этому городу шла девушка.

Невидимый фотограф успел схватить моменты, когда она задумчиво смотрела на Сену… Любовалась подсвеченной снизу Эйфелевой башней… Каталась на речном трамвайчике… Встречала рассветы и закаты на смотровой площадке базилики Сакре-Кер. И отражалась в темных глазах смуглого худощавого молодого человека в нелепом шарфике и вельветовом пиджаке с заплатками на локтях…

Послышался неясный шорох.