Я жил. Мемуары непримкнувшего

Я принял предложение не без некоторых колебаний из — за опасения, что задание потребует знания ракетных технологий, которым я не обладал. Но Фостер убедил меня в том, что я смогу воспользоваться услугами экспертов, которых было предостаточно. От меня же требовалось понимание советского менталитета, взглядов советских военных на вопросы вооружения. Я спрашивал и Роберта Галвина, который исполнял функции связного Президентского консультативного совета по внешней разведке с командой «Б», и Генри Кнока, являвшегося заместителем главы ЦРУ, о рамках наших полномочий, но получил только расплывчатые ответы. Мне было сказано, что мы можем их толковать настолько широко или узко, насколько сочтем необходимым. Эти ответы опровергают выдвинутые позднее обвинения в том, что команда «Б» превысила свои полномочия.

Группа экспертов, которую я собрал, была выдающаяся. Два военных офицера, генерал в отставке Джон Вогт и генерал — майор Джаспер Уэлч были из списка, предоставленного ЦРУ. Остальных выбрал я сам. Среди них были Пол Нитце — бывший министр военно — морского флота и заместитель министра обороны; генерал — лейтенант в отставке Дэниел Грэм, бывший глава разведывательного Управления министерства обороны США; Пол Вул- фовиц из Управления США по контролю над вооружениями и разоружением, впоследствии — заместитель министра обороны в администрации Джорджа Буша — младшего; Томас Вулф из «РАНД-корпорэйшн», а также профессор Вильям ван Клив из Южнокалифорнийского университета. Колер и Уайс работали консультантами. Мы поделили работу между собой и начали пристально изучать документацию, которую ЦРУ передало в наше распоряжение. Мы должны были работать очень быстро, потому что наш доклад, так же как и доклад ЦРУ, должен был быть готов в середине декабря. Именно к этому времени должен был быть подготовлен документ, официально обозначенный как ОНР (оценка национальной разведки) 11–3/8–75 — самый важный суммарный продукт ЦРУ, на основе которого составляется годовой бюджет министерства обороны, предоставляемый на рассмотрение в Конгресс[29].

Я выполнил мою часть работы, одновременно неся всю преподавательскую нагрузку в университете. Я читал лекции и вел семинар в первой половине недели, а вторую половину проводил в Вашингтоне. Всего в период с 25 августа по 23 ноября команда «Б» провела десять заседаний. Я проанализировал тексты прошлых оценок ЦРУ.

чтобы выявить какие — либо невысказанные предположения, оставив оценку развертывания советских вооружений своим более сведущим коллегам.

5 ноября две команды, заранее обменявшись черновиками, встретились в штаб — квартире ЦРУ в Лэнгли, что в конечном итоге переросло в напряженное противостояние. ЦРУ выставило в команде «А» молодых аналитиков, тогда как наша команда состояла из зрелых и опытных политических и военных деятелей. Это встреча была неравным боем лейтенантов против генералов. Несправедливая хотя бы по своему формату, она обернулась катастрофой для ЦРУ, так как наши люди просто разнесли в пух и прах критику нашего предварительного доклада. 2 декабря команды «А» и «Б» представили свои материалы в Президентский консультативный совет по внешней разведке: материалы команды «А» были серьезно исправлены по сравнению с черновиком месячной давности. Произошло ли это по настоянию Буша или под воздействием наших аргументов, я затрудняюсь сказать. Отредактированный вариант доклада команды «А» подчеркивал стремление СССР достичь способности к победоносной войне не как теоретическую возможность, как в первом варианте, а как реальность[5]. Наш же доклад был более бескомпромиссным, и Клэр Бут Лус позже рассказала мне, что, после того как мы вышли из комнаты, группа некоторое время продолжала сидеть в звенящей тишине, настолько все были поражены приведенными мною от имени нашей команды доводами, о справедливости которых они давно догадывались, но никто их раньше им не приводил.

Наш итоговый доклад, представленный в декабре, состоял из трех частей. В первой части, подготовленной мной, предыдущие стратегические оценки ЦРУ были подвергнуты методологической критике. Написанная отдельными членами команды вторая часть состояла из анализа десяти советских систем вооружения. Последняя часть, составленная всем коллективом команды, содержала наши выводы и рекомендации.

Общий вывод заключался в том, что оценки ЦРУ «существенно искажали мотивацию советских стратегических программ» и как следствие «имели последовательную тенденцию недооценивать их интенсивность, размах и скрытую угрозу»[30].