Я живу в ту войну. Поисковые рассказы

Сорок километров по канавам вдоль железки — немцы, венгры, итальянцы, австрийцы, румыны.

Их везли из Сталинграда. Умерших выбрасывали из поезда в эти канавы. Сколько тысяч там лежит — неизвестно. Да Бог с ними, с фрицами. Пусть лежат.

Слободской — моя родина. Вятский Суздаль.

Кладбище с мемориальными плитами. Сколько себя помню — каждое 9 мая — торжественный митинг на могилах умерших от ран солдат.

Рита Малых, командир слободского поискового отряда «Возвращение», выяснила, что это кладбище — немецкое! А наши мертвые лежат совсем в другом месте. Под кладбищенской свалкой.

Свалку поисковики расчистили. Сделали могилы. Провели панихиду. Пару лет назад митинги стали проводиться на новом месте. Власти эту историю вспоминать не любят.

Нет у нас нужды в поисковой работе, нету...

Вообще, проект производит гнетущее впечатление. Для чиновников — лазейка на лазейке. Почти везде формулировки типа «имеют полномочия», «имеют право», «могут» и т. п. Понятие обязанностей и ответственности в тексте не присутствует по определению.

А поскольку по проекту планируется создание некоего федерального органа исполнительной власти, то это полный завал — позиция чиновников опять же хорошо известна: «Прав, возможностей и полномочий я могу иметь сколько угодно, но делать-то я ничего не обязан». Соответственно, имеем очередное законодательное фуфло, предназначенное только для того, чтобы максимально осложнить жизнь людям, которые хоть что-то хотят сделать.

Закон пока — пока! — не принят. Думаю, что примут к шестидесятипятилетию Победы. Деньги вложат, как обычно, на круглые даты. Надо же как-то их отмыть...

Нам и так выделяет государство копейки.

На 220 человек — 160 тысяч.

На одного человека — 700 рублей.

Проезд до Питера — 1200. В одну сторону. В этом году.

Эта сумма — 160 000 — не меняется с 1996 года.

На ежегодный салют выкидывается от 300 000.

Говорят — слухи! только слухи! — что выделяется в три раза больше. Но из 500 000 до нас доходят 160 000.

Причем выделяют деньги только на школьников и студентов. Военно-патриотическое воспитание...

Остальные — за свой счет.

Командиры отрядов, как правило, начинают искать денег у спонсоров за год до Вахты. На пожрать. На попить. На сапоги.

Впрочем, это у нас нищий регион. Завидую отряду из Ямала. На десять человек полтора миллиона.

Недаром в прошлом году, когда в первую же ночь под Гайтолово пошел снег с дождем, вызвали из Кировска такси и уехали в гостиницу. Отогрелись в сауне, дождались хорошей погоды — приехали работать.

Молодцы! Искренне завидую.

У нас так никогда не будет.

Просто здесь, в тылу, мало кто понимает — что это такое. Комментарии, которые я получаю иногда:

Орфография соблюдена:

«А чо с Куликова Поля никого не выкапывают или там со дна Чудского Озера не поднимают, к примеру? Есть чем людям заняться? А то в Беларусь пожалте, там болот тоже много, и партизаны не все еще подняты... Я не стебаюсь, просто если всех поднимать, так давай до 100 колена. Последняя война — ВОВ? А чо в Афган тогда не едем или в Чечню? Медальон нашел и кости похоронил — молодец, только не продуктивно это — 100 000 человек, погибших в 1943 — окститесь, 2009 сегодня. Воинская память и Слава павшим за Родину — Вечная. Копать не надо, как и писать про это».

«Проще надо к костям относиться, проще. Опять же без медальонов — не немцы это случаем? Как с экспертизой у Вас, все хорошо? А я и не сомневался — бедренную кость нашли — солдата «подняли». Ушел на войну и не вернулся — дело житейское, мужское. Вычеркиваем просто из списков, и все. Ширее смотреть надо, ширее и проще. Денег, еды, вещей не дам. Не жалко, просто не хочу на такое».

«Деревенских можно понять с их восприятием всего этого шоу. Ну убили вас. Легли вы под родные березы. Занесло вас землей. Очень надо потом кому-то рыть ваши кости, чтобы потом устроить себе слезливую эмопати??

Когда весь этот пиар начинался, моя бабушка, прошедшая с госпиталями всю войну воспринимала это как ДИКОСТЬ.