Я.Жизнь

Главный инженер поднимается в полный рост и начинает двигаться. Каждое его движение повторяется на камере – он перешел в ручной режим управления ботом. Алиса давненько не видела вживую процесс двусторонней связи с ботом, так что с интересом следит за действиями главного инженера. Арсений исследует панели управления, шаманит над одной из них, потом над другой. И только Алиса начинает понимать, что именно он делает, и парень вдруг падает, как подкошенный, лишь успевает в полете перевернуться на спину, а не упасть лицом вниз.

В командном вспыхивает очередная волна переполоха. Двусторонняя связь с ботом прерывается, следом меркнет изображение на экране.

– Мы потеряли связь! – кричит один из инженеров.

Будто без вас непонятно.

Соколов уже осматривает Арсения.

– Легкое сотрясение, – заключает он, – сейчас поправим.

И добавляет, будто извиняясь:

– Издержки двухсторонней связи.

Через минуту Арсений уже приходит в себя и сразу подскакивает к своему рабочему месту. Ничего не спрашивает, ничего не говорит. Его руки скользят по пульту, глаза приобретают рассеянное выражение – он смотрит на индивидуальное визуальное поле. Радостный вскрик – и комната вспыхивает сотней маленьких экранов.

– Удалось! – не верит своему счастью Алиса, – Ты включил камеры!

Арсений тупит глаза в пол, но на его губах играет самодовольная улыбка.

– Успел ботом сделать большую часть работы, пока тот не вырубился – добавляет он.

– Можете дать мне доступ к камерам в дайве? – тут же спрашивает Алиса.

– Не вопрос, – легко соглашается Соколов, – дайте руку.

Алиса нерешительно подает ему ладонь, и он грубо втаскивает ее в дайв. Но сейчас не до церемоний, так что плевать на неприятные ощущения. Она в своей стихии: информационный океан, сотня камер, бесконечный поток видео. Алиса скользит по его волнам, выискивая среди лежащих на полу тел то самое. Она на сто процентов уверена, что во время запуска Солнета не работал ни один исследовательский модуль, значит, Тея должна быть здесь. Алисе приходится задерживаться на тех женских телах, которые лежат лицом вниз, осматривать их, сверять черты. Но нет, ни одна из них не похожа на нее.

Разум закипает, но она увеличивает скорость обработки информации. Камеры послушно крутятся и ползают под потолком, ведомые ее волей, заглядывают во все укромные уголки исследовательской станции. И вот, когда она уже почти теряет надежду, в коридоре мелькает силуэт. Все ближайшие камеры устремляются за ним, наводятся, приближаются. Тень петляет по коридорам, ускользает, скрывается то за одним поворотом, то за другим. Алиса на ходу перехватывает управление камерами, подгоняет те, что попадаются на пути силуэта или только должны попасться. Тонкая фигурка юрко семенит по коридорам, будто бежит от чего-то. И постоянно выпадает из поля зрения камер. Но вот, наконец, забегает на развилку, где ее удается перехватить сразу трем зорким «глазкам». Камеры фокусируются на лице, захватывают, считывают.

Алисино сердце ускоряет свой бег. Она, это она, Тея! Что поразительно – в сознании, хоть и бледная. Испуганная. Нужно подать ей знак, привлечь внимание.

– Никита Сергеевич, у нас есть возможность подключиться к голосовым системам станции?

– Найдем. Выходим из дайва. Передайте координаты человека Арсению.

От волнения Алиса переходит на управление жестами, швыряет данные в сторону главного инженера. Теперь камерами управляет он. Остальные экраны уходят в сторону, блекнут. В центре остаются только те, на которых с разных ракурсов изображается бегущая по коридорам девушка.

Пока Арсений ковыряется в системах управления Титана и ворчит, что там после аварии черт ногу сломит, Соколов громко спрашивает:

– У кого-нибудь есть версии, почему на станции только один человек в сознании?

– У меня есть, – откликается Алиса, пока все остальные озадаченно молчат.

– У вас?

В голосе столько изумления, что на краткий миг ей становится даже обидно.

– Да, у меня, – с прохладцей отвечает она, – Дело как раз в том, что она человек.

– Да уж понятно, что не марсианская семихвостая!

– Не раздражайтесь, Никита Сергеевич. Как слышится, так и понимается. Девушка находится в родном человеческом теле. Это единственный фактор, который отличает ее от остальных жителей колонии.

Соколов морально встает в боевую стойку:

– А почему я не знаю, что у меня в молодой колонии человек? К заселению на Титан были допущены только бионики. С биомассой слишком много возни.

То «персонка», то «биомасса» – вот он, расизм двадцать второго века во всей красе. Сколько ни бейся головой в просветительскую деятельность, прогресс идет слишком медленно. Ничего, нужно только больше времени. Молодые уже совсем другие, и даже старичков вроде Соколова или самой Алисы можно будет со временем перекроить. Дайте только срок. Увы, прямо сейчас его ни перекроить, ни даже голову не раскроить, придется договариваться: