Я.Жизнь

В этот раз Никита Сергеевич предпочитает тактично промолчать, хотя он явно понял, о чем речь – о сохранении биологического тела. Официально это запрещено, потому что хранение тел требует огромного количества ресурсов и физического пространства. И не просто запрещено, а незаконно. Как удачно, что у нее как раз гостят люди, которые не в ладах с законом.

Соколов провожает ее до ЭР-моста в своем кабинете, который напрямую связан со зданием Я.Корпорации – такие есть в каждой подшефной организации, иначе бы Алиса потеряла слишком много времени в разъездах или в Сети.

Вынырнув неподалеку от своего кабинета, она идет не к привычным дверям, а к лифту. Спускается на пятидесятый этаж. Там ее встречает Мариночка. Алиса первым делом интересуется:

– Ну что, душа моя, как там наши гости?

– Прекрасно, как вы и приказывали.

– Сколько уже пробыл в своем воображении последний поступивший?

– Два года.

– Можешь ускорить? Мне нужно хотя бы пять.

Мариночка хмурится и мягко возражает:

– Боюсь, это может быть опасно для его психического здоровья.

– Соображать сможет?

– Сможет.

– Тогда плевала я на его тонкую душевную организацию. Ускоряй. И подготовь мне переговорные комнаты со всеми троими, которых привезли последними. Этого оставь на закуску, чтобы успеть нагнать три года.

– Уже выполняю, Алиса! – белозубая улыбка Мариночки слепит глаза, – Кофейку?

– Да, будь добра.

Алиса опускается на белый диван в холле отдела по работе с сознанием и ждет свой кофе. Настроение улучшается на глазах. Больше всего она любит делать людям предложения, от которых они не могут отказаться, хотя очень хотят. И скоро она сделает таких три.

11.

22 декабря 2012 года

Отдел по работе с сознанием, Я.Корпорация, Москва, Земля

24 часа после запуска Солнета

Лайк лежит на спине и гипнотизирует идеально белый потолок. Спустя пять минут или тысячу лет – кто теперь разберет – на нем вспыхивает цифра 1826. Количество дней, проведенных в виртуальной тюрьме, с каждым обновлением действует на него все более удручающе: с одной стороны, он видит, какую прорву времени уже провел здесь, с другой – какую еще предстоит провести. Да, в реальном мире пройдет куда меньше, но ведь все здесь, в его голове, в его бездействии, в его безумии. У него нет доступа к Сети, нет работы, нет ничего, что могло бы держать его в здравом уме. Разве что злость, да и та с каждым днем все притупляется. Он входит в ужасающий цикл безделья, когда уже не наслаждаешься им, все еще отчаянно хочешь чем-то заняться, но уже едва можешь пошевелиться. В виртуальной тюрьме решительно нечего делать: поскольку это симуляция, заключенных не надо ни кормить, ни выгуливать, ни озадачивать работой. Одурманивающая лень затягивает, замедляет разум. Затмевает сознание.

Дни сливаются в один бесконечный склизкий поток без всякого смысла и желания. Тысяча восемьсот двадцать шесть дней. Среди них были и хорошие, когда ему казалось, что он выдержит так сколько угодно. Были напоенные злобой дни, когда он рвал и метал, орал, дрался с воображаемыми противниками. Были дни полной апатии, бездонной пустоты в душе, когда он лежал и смотрел в потолок, пока не засыпал. А потом просыпался и смотрел снова. Были дни – вихри безумия, когда он не мог отделять реальность от иллюзии, не верил в существование настоящего мира, его прошлой жизни. Но по большей части это были дни невыносимой скуки, попыток развлечь себя при помощи единственного доступного инструмента – его разума. Последний друг. Лишь бы и он не предал. Но пока справляется, генерирует воображаемые строчки кода, ищет решения, новые заходы на старые темы, перебирает воспоминания, роется в закромах, выуживает на свет то, что не видел десятилетиями. Выдумывает. Ищет. Лайк старается держать себя в тонусе: ставит себе задачи, обозначает сроки, педантично их выполняет. В хорошие дни у него есть четкое расписание, жесткий план, который создает иллюзию жизни.

Парень держится на одном упрямстве. Он не даст Алисе победить. Однажды она отобрала у него огромный пласт воспоминаний – и до сих пор на этом месте зияет черная сосущая дыра –, но больше он не позволит ей восторжествовать. Да, она выдумала ему самую изощренную пытку из всех, что он мог вообразить – пытку пустотой –, но его не так просто сломать, пусть даже не надеется.

– К вам посетитель.

Голос заставляет Лайка подскочить на кровати. Ему не послышалось? Он даже не может толком сообразить, когда последний раз слышал настоящий голос. За пять лет заключения – ни разу. Только визуальные команды, да и то такие редкие, что в их существование сложно поверить. И вот, пожалуйста. Может, все же игра сознания?

– Приготовьтесь. К вам посетитель.

Нет, точно не мерещится. Лайк поднимается на ноги, мечется по комнате. Как появится гость? Возникнет среди комнаты без предупреждения или визуализирует дверь, разнообразив на пару мгновений голые стены его кельи, и войдет?