Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…

Теплый осенний день. Солнце, много синевы, темное золото гор с синими тенями. Смиренная тишина тишины. Последние розы. Хурма, как огромное апельсиновое дерево, полно плодов и листьев. Кошки на освещенном солнцем граните. Апельсиновое дерево перед кухней ломится от желтых и зеленых плодов. Сбитая с толку азалия в цвету. Все полно благодарности. Еще одно последнее – никак не могу вспомнить название – ни одного цветка с него еще не упало на террасу. Это самое известное из всех существующих. Атеросклероз. Для книги^*: как сначала его пугает так много потерять из запасов своей памяти, как он пытается это повернуть в позитивную сторону, когда забвение имен ведет к безымянному, вспоминает, становится глубже, нежели прежде. Как он не может вспомнить имена музыкантов, которых слушает: Бетховена, Шопена, Дебюсси, Равеля, – и тогда он их отметает: весь этот набор имен как нечто не важное, поскольку он все еще слышит. Пока он еще может слышать и чувствовать.

Призрачная тень в помещении – позади него, все время, которая повторяет в увеличенном виде все его движения, безымянная. Страх иногда у него за плечами, страх оглянуться, и темный шум прибоя, иногда все сильнее, и только с одним предсказанием: мирного или мучительного погружения. Бормотания или крика.

В полдень в Ронко. В саду почтового ресторана. Потом по Хоенштрассе на маленьком автомобиле, мимо поселка тевтонов – богатые, своенравные дома людей, которые тоже выиграли последнюю войну, – через лес, петляя вниз, в Лозону, Аскону, Порто-Ронко.

Фен. Почти полная луна. Ясная ночь. Подумал: как долго еще. Звонок от Эрны: в полдень отвезла Вальтера в больницу.

20.10.<1964. Порто-Ронко>

Полетт сегодня в полдень в Милан, аэропорт Галларте. В Нью-Йорк. Звонок Эрнста фон Лейдена: в отпуске после съемок Ниханса. Хочет завтра приехать.

Полная луна. Разные мысли. Должен начать работу над пьесой, Берлин в 1945-м, история в больнице. Начать.

Письмо от обер-бургомистра Оснабрюка^*. Собираются 30 октября приехать сюда с медалью Мезера^*. Семь человек. Писал им, что я не могу приехать в Оснабрюк. Думал, они мне вышлют медаль. Теперь они приедут – путешествие, вероятно, их воодушевляет.

01.11.1964. <Порто-Ронко>

Вчера утром делегация из Оснабрюка; обер-бургомистр Кельх, директор Фосскюлер, пятеро сенаторов и советников, фотограф, человек с радио, репортер, Ганс-Герд Рабе^* как репортер – одиннадцать человек, члены городского совета в полосатых брюках и маренговых пиджаках. Короткие речи, вручение медали Мезера, соответствующего документа и старой карты города Оснабрюк. Трогательно и скучно. Что можно делать с одиннадцатью, с которыми мне не о чем говорить. Угостил их гусиной печенкой, лососем и шампанским. Они ушли в час дня. За день до этого они проехали пятнадцать городов, через густой туман, ничего так и не увидев. Я был после встречи очень уставшим. Меня повергал в ужас грядущий вечер. Я их всех пригласил на ужин у Фельдпауша; наверху в специальной гостиной. Фельдпауш все хорошо устроил; свечи, серебро, под конец торт с названиями моих книг и герб Оснабрюка из марципана – последнее ошарашило, так же как и то, что ленты на меню были черно-белыми, цвета города Оснабрюк. Случайно хозяйственник Фельдпауша оказался родом из Оснабрюка, который знал об этом. Я этого не знал. Бургомистр взял марципановый герб с собой. Я был очень рад, когда все это кончилось, – усталый и заскучавший. И был тронут, что эти одиннадцать так далеко ехали, а в этот день в Тесине им даже не повезло с погодой.

Сегодня все еще усталость. День Всех Святых. С Розой отыскивал в саду место для сирени. Огромная, бездыханная тишина, которая всегда бывает в день поминовения усопших.

11.11.1964 <Порто-Ронко>

Вальтер Рудольф умер 7 ноября. Эрна позвонила мне вечером. Эмфизема легких. Всю ночь раздумывал, должен ли я ехать в Ротенфельде или нет. Решил не делать этого. С Эрной говорил каждый день по телефону. Сегодня снова. Ее пасынок Клаус приехал со своей нареченной. Так что кто-то есть с ней. При этом она еще себе сломала руку. Похороны в пятницу.

Дорога в Ротенфельде слишком дальняя и тяжелая. Уже холодно и очень хлопотно – с риском самому получить приступ, не умея дать ничего больше, кроме малой толики тепла. Ненавижу себя за это.

29.11.1964 <Порто-Ронко>

Читаю «Герцога» Сола Беллоу. Хорошо. Там же: Г.В.Ф. Гегель понимал сущность человеческой жизни, производной от истории. История, память – это то, что делает нас людьми и наше знание о смерти: «с человеком приходит смерть». От знания о смерти происходит наше желание продолжить нашу жизнь за счет других. И это путь борьбы за власть.