Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…

Днем с Эллен по дороге. Высадил в деревне у Мелека, сидели с ней на площади. Солнце, озеро, теплый свет, черные лодки в бликах воды. Шпис, прежний хозяин таверны и его толстая жена; довольные посетители отеля «Фрибург» по дороге во Фрибург делают здесь остановку. После обеда дождь, гроза. Перебои со светом. Напомнило мне последний вечер в Риме. Принял горячую серную ванну. Радуга за окном. Ее вместе с падающими звездами из Стрельца принял как знак. Как всегда думал о Н. Ни одной секунды не могу не думать о ней^*. Действительно, ни одной. Жду ее. Думал: это было бы лучше, чем выдумывать профессора из Цюриха, как причину для того, чтобы не звонить в воскресенье, или просто вообще ничего не делать, чтобы потом в двенадцать телеграфировать на корабль, что я ее не мог застать. Но я этого не сделал, чтобы отплатить ей за укол с «компаньоном», что было моей неудачей. Во всяком случае, не важно, ревность или недоверие в некоторых обстоятельствах позволительны. Кстати, неприятно, что она не поверила моей истории с зубами и до сих пор не верит. Хорошо, я остаюсь при своем, довольно. Все-таки надо будет объяснить. Врач из Локарно нахалтурил и приказал не разговаривать, пока не закончит.

Приступ невралгии. Котенок поймал летучую мышь. Снова читаю «Любовь Жанны Ней» Эренбурга.

Хочу написать^* историю мужчины. Эмигранта, который пытается вернуть свою жену из Германии, любовь, лагерь, смерть, Лиссабон, иностранный легион.

22.10.<1949. Нью-Йорк> четверг

Вчера вечером просматривал рукопись^*. Сегодня снова. (Спокойно! Спокойно!) Утром письмо от Эллен; несколько фотографий с площади. Желания. Мысли. Действительно ли.

Днем у Зальца. Несколько картин. Обратно пешком. Тепло; облака. Думал о Н. Чего же она все-таки хочет. Глупость. Хочу того же. Быть независимым и держаться так долго, как только можно, чтобы потом…

Хорошо, не предвосхищай события. Работай. Думай как можно меньше. Думай лучше во время работы.

08.11.<1949. Нью-Йорк> вторник

Вчера днем в Метрополитен-музее. Смотрел ковры. Птичий ковер показался все же старым. Потом на выставку Ван Гога. Много посетителей: школьники, белые, черные, юные, важничающие живописцы, друг другу жестами знатоков объясняющие детали; огромная корова в красных чулках и черных туфлях – бледный художник интерпретировал, пытаясь обнять ее.

Альтернативное кафе «Сайдволк». Чувство, что Ван Гог что-то теряет; вероятно, именно на выставках. По отдельности его картины выигрывают. Не рисовальщик, это правда. Взрыв напряжения.

Пешком через ноябрьский Центральный парк. Вдали в пожухлой траве на пологом пригорке носится пудель.

Вечером Наташа. Поужинали. Красивая. Милая. Немного поговорили. Идиотизм с моей стороны. Как будто я был бы более счастлив, если бы держал ее в иллюзии изменений, по ту сторону времени, в романтическом мареве, в промежутках лет и желаний, в балансе над водой времени, но она ведет себя так, будто у нас всегда начало.

Обнаружили, что мы уже почти десять лет знакомы. А кажется, будто два-три года. Она: «Наши отношения – это мирные». Я: «at peace^* – это смирение»: Она: «Я имела в виду другое».

Я сказал ей предыдущим вечером, что она не особенно нежна и не является таковой. Не дай себя снова поймать! Работай!

10.12.<1949. Нью-Йорк>

Вчера днем у Зальца. Со дня на день ожидается отпрыск. Пешком обратно. Солнце, мягкий воздух.

Вечером Наташа. Более оживленная. Захотела уз- нать, люблю ли я ее. Да. Сидели после ужина. Я уже думал, опасность миновала. Вдруг: «Я хочу…» Я: «Ты еще не восстановилась». Она упорствовала: «Нет, я в порядке. Я хочу…» Я смущен. (Действительно?) Что-то вроде: «Зачем?» Уже отвык и т. д. Она: «Ты не хочешь?..» Я: «Не знаю, я не думал об этом, я на это больше не настроен». Она: «Значит, не хочешь». Я: «К чему эти проблемы? У наc было достаточно проблем за эти годы, когда я хотел тебя, что тебя раздражало, чем же это лучше сейчас?» Она: «Но я сейчас здорова». Я: «Я был вполне здоров все это время. Любовь – это не все» (и еще какой-то вздор). Она: «Ты не хочешь вообще?» Я: «Не знаю, я об этом не думал, это все уже было так давно». Она: «Мы спали с тобой, когда ты уже вернулся». Я: «Да, но этого не должно произойти и скоро пройдет, это было несколько недель назад». Она: «Это значит, теперь я свободна?» Я не стал отвечать, что она была свободна уже летом. Сказал: «Я сам сбит с толку, не знаю, что происходит». Она: «Ха-ха! Девятое ноября можно отметить в календаре. Ты, Эрих Ремарк, не хотел тогда…» Я был шокирован и разъярен. Я видел ее неприятную, злую улыбку. Но сдержался. Я сказал что-то вроде: «Так давно, уже годы прошли, ты не хотела, я не думаю об этом». Она снова: «Итак, я свободна!» И т. д. Сидели еще какое-то время. Говорили о пустяках. Она: «Хорошо, Пуп (собаке), пошли домой». Что еще… Беглый поцелуй со словами: «Бог с тобой».