Я - Златан

парней, в воздухе витала агрессия, я был очень зол и был на грани от срыва.

Как мог этот идиот оставить меня на скамейке?

– Ты тупой? - спросил я тренера.

– Спокойнее, спокойнее, в скоро я выпущу тебя.

Он позволил мне выйти во втором тайме, и я забил восемь мячей. Мы

выиграли 8-5 и я издевался над соперниками и, конечно, был хорош. Был

техничен, всю игру бежал в свободные зоны, и в блоке, где жила моя мама, я

стал маленьким чемпионом, за то, что творил неожиданные вещи на узком

пространстве. Но я очень устал от характеристик в стиле Дональд Дак и как-то ляпнул: «Я знал, что Златан станет кем-то особенным, бла бла бла».

Он был моим лучшим другом. Звучит по-идиотски.

Никто ничего не замечал. В мою дверь не стучали «большие» клубы.

Я был маленькой соплячной задницей. Слова менялись от «Ох, вам должно

быть приятно, что у вас такой талантливый мальчик» до «Кто выпустил этого

иммигранта?». Уже тогда у меня было много взлетов и падений. Я мог в одной игре забить восемь голов, а в другой выглядеть просто ужасно.

Я связался с парнем по имени Тони Флайджер. У нас был общий

учитель языка. Его родители были тоже с Балкан, и мы стали типо крутыми

ребятами. Он жил не в Розенгарде, а в непосредственной близости от

Ветемоллеггатан. Мы родились в один и тот же год, только он в январе, а я

в октябре, и я думаю, что это что-то да значило. Он был больше меня и сильнее, считался большим талантом. Тони часто повторяли: «Посмотрите на него, какой игрок!», а я был в его тени. Думаю, мне сыграло на руку, что я

понимал это. Мне нужно было быть андердогом. Но, как я уже говорил, я в

то время не был большим талантом. Скорее, диким, маньяком, юношей,

который не контролировал свой характер. Продолжал кричать на игроков и

судей, часто менял клубы. Играл в FK Balkan. Потом вернулся в MBI, затем

снова в FK Balkan, оказался в BK Flagg. Никто не приводил меня на

тренировки и иногда я поглядывал на стоящих у кромки поля родителей.

Моего отца никогда я там не находил, ни среди югославов, ни среди

шведов, и я не знал о чём думать. Всё было так, как должно было быть. Мне

никто не был нужен. Я привык к этому. Но несмотря на это мне было больно.

Не знаю. Вы привыкаете к своей жизни, и я продолжал держать её на

расстоянии. Папа был папой. Он был безнадежен. Он был фантастическим.

Он был вершиной и одновременно низиной. Я не рассчитывал на него так,

как это обычно делают дети. Но все же, я думаю, у меня были надежды на его счёт. Блин, вот представьте себе его реакцию, если бы он видел

удивительный материал, какую-нибудь бразильскую вещицу? У папы были

моменты, когда он выглядел увлеченным. Он хочет, чтобы я стал юристом.

Не могу сказать, что я верил в возможность этого. В моих кругах

трудно стать адвокатом. Ты совершаешь сумасшедшие вещи и мечтаешь

стать крутым парнем. У нас не было практически никакой поддержки от родителей, но это было не всё: «Могу ли я рассказать шведскую историю для тебя?» Вокруг играла югославская музыка, валялись банки с пивом,

холодильники были пусты, а говорили лишь о балканских войнах. Но

иногда, вы знаете, шла речь и о футболе и когда папа заводил о нём, я был

просто счастлив. А в один прекрасный день, который я помню до сих пор,

тогда в воздухе парило торжество, он сказал:

– Златан, пришло время играть в каком-нибудь большом клубе.

– Что ты имеешь в виду под «большим» клубом?

– Хорошую команду, Златан. Мне нравится, например, «Мальмё».

Не думаю, что я его понял. Что было такого особенного в этом

«Мальмё»? Я ничего не знал о их составе. Но знал немного о самом клубе.

Как-то я и мой FK Balkan встречались с ними, и я подумал: почему бы и нет?

Тем более, если об этом говорит мой папа. Но я даже не знал, где находится

их стадион или что-нибудь ещё в городе, связанное с клубом. Мальмё для

меня был неизвестным. Это был другой мир. Мне было целых тринадцать

лет, прежде чем я оказался в центре города, и я, честно говоря, ничего не

понял о жизни там. Зато я разузнал дорогу и мне потребовалось тридцать минут, чтобы на велосипеде с полиэтиленовым пакетом в руках, где лежали мои вещи, добраться туда. Я, конечно же, нервничал. Мальмё – это серьёзно.

Это было не обычное «на, поиграй, малыш». Здесь ты был как на суде, ты

должен был занять чье-то место. Я сразу заметил, что не был похож на

других, и уже было приготовился собрать свои вещи и вернуться домой. Но

на второй день тренер Нильс сказал мне:

– Добро пожаловать в команду.

– Вы серьезно?

В клубе было несколько иностранцев и среди них Тони. Кроме того,

были и шведы, выходцы из Лимхамна, богатенькие. Я ощущал себя парнем

с Марса. Не потому, что у моего папы не было большого дома или потому,

что он не ходил на мои игры. Я разговаривал по-другому. Я использовал дриблинг. Я взрывался как бомба, боролся на поле. Однажды я получил жёлтую карточку за крик на моих товарищей по команде.

– Ты не должен так делать, - сказал тогда рефери.