Я - Златан

отбил мяч прямо ей в голову. Она была потрясена и просто ошарашенно смотрела на меня, потом позвонила моему папе и завела разговор о психиатрической помощи, специальной школе и всяком подобной дерьме, и вы знаете, что говорить об этом моему отцу нелегко. Никто не приемлет слышать гадости о своем ребенке. Он рассердился, прилетел в школу и в ковбойском стиле заявил:

– Кто вы такие? Приперлись сюда и говорите о психиатрической

помощи? Она вам самим нужна. С моим сыном все в порядке, он хороший

ребенок, так что вы все можете трахнуть себя!

Он был сумасшедшим югославом в расцвете сил. Немного позже

надзирателя убрали. Я вернул доверие к себе. Но что это было? Надзиратель

для меня! Это сводило меня с ума. Вы не можете разделять детей на подобные группы. Вы не можете!

Если кто-то сегодня будет пилить моих детей – Макси и Винсента –

говорить, что они «другие», я бы им устроил. Обещаю. Я сделал бы больше,

чем мой отец. Тот случай до сих пор жив во мне. Тогда мне было плохо.

Хорошо, что в долгосрочной перспективе это, возможно, сделало меня

сильнее. Что я знаю? Я стал воином. Но тогда это меня привело в

замешательство.

Однажды я захотел пойти на свидание с девушкой, но не был уверен

в своём успехе. Представляете, как бы здорово звучало «парень с

надзирателем»? Простой вопрос про её номер заставил меня всего вспотеть.

В моих глазах она выглядела потрясающе, и я сказал:

– Не хочешь встретиться после школы?

- Конечно, согласна.

– Как насчёт Густава?

Густав Адольф – площадь в Мальмё, и я чувствовал, что идея ей

понравилась. Но когда я пришел туда, её не было. Я занервничал. Я был в

чужом районе и чувствовал себя неуверенно. Почему она не пришла? Разве я

ей не нравлюсь? Прошла минута, две, три, десять минут, и в конце концов я

не выдержал. Это было худшее унижение. Она обманула меня, подумал я.

Кто захочет свидания со мной? И ушёл домой. Я не проклинал её. Я

собираюсь стать звездой футбола. Зря я так поступил. Автобус девушки

просто опоздал. Водитель захотел выкурить сигарету или что-то другое, и она приехала сразу, как я уехал…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

«Тебе пора завязывать играть с этими мелкими засранцами»

Я поступил в среднюю школу Боргара с футбольным уклоном. Я

возлагал на это большие надежды. Теперь всё изменится! Теперь я стану

реально крутым! Но всё это походило на подставу. Ну, о’кей, я был готов ко

всему. В команде было несколько выскочек. Там были и девчонки тоже, ну и

крутые парни, которые стояли все такие модные и приодетые по углам и курили. Там у меня была спортивная обувь и экипировка от Nike и Adidas,

это было офигенно, я постоянно в ней ходил. Но я не знал, что мой главный

бренд — это Русенгорд. Это как знак. Будто меня преследовал

дополнительный учитель.

В школе они были одеты в рубашки от Ральфа Лорена, а обуты в

Тимберленды. Именно так! Я раньше очень редко видал парней в рубашках.

Я думал, что с этим надо что-то делать. Симпатичных девчонок в школе было предостаточно. Но если вы выглядите, как парень из гетто, то поговорить вряд ли удастся. Я обсудил это с отцом, вышел спор. Мы получали пособие 795 крон. Папа считал естественным, что деньги должен забирать он, ведь он, как он говорил, за всё платил. Я считал иначе:

Ты же знаешь, я не могу быть главным школьным выродком!

В Швеции в течение 3-х лет каждый ребёнок получает определенную сумму денег.

В каком-то смысле он принял мой аргумент. Я получил пособие и счёт

в банке. Деньги приходили 20-го числа каждого месяца, и многие из моих

кентов собирались у банкомата в 23:59 за день до этого и ждали денег. Они

шумели: дадут ли деньги прямо в полночь? Десять, девять, восемь…Я как-то

спокойнее к этому относился. Но утром я снял часть денег и купил себе пару

джинсов от Дэвиса.

Это были самые дешёвые. Иногда покупал несколько рубашек, три

вещи по цене одной. По-разному пробовал. Ничего не работало. Я всё ещё

был заклеймен Русенгордом. Я не вписывался. Мне так казалось. Я всю

жизнь был мелким. Но тем летом я за несколько месяцев вырос сантиметров

на 30. Как дрищ выглядел. Мне нужно было самоутверждаться, и впервые в

жизни я стал зависать в центре: в Бургер Кинге или на площадях.

Я занимался какой-то херней. Но так было нужно. Иначе у не было бы

никаких шансов в школьной тусовке. Я украл у парней МП3шник. У нас были

запирающиеся на замок шкафчики с кодом, и один мой друг сказал мне по

секрету код одного парня. Когда его не было, я брал его плеер и рассекал на

велике, слушая его песни. Это было, в принципе, круто. Но этого было

недостаточно. По-прежнему чего-то не хватало. Я всё ещё был ребенком из

гетто. Мой друг был умнее. Он завёл себе девушку из хорошей семьи,

подружился с его братом, и даже стал брать его одежду. Хороший трюк, серьёзно. Даже если б он не работал. Мы, из гетто, никогда не вписывались.