Я - Златан

самоопределением, и я наслаждался им всё больше и больше. Меня никогда

не волновало то, что я ничего не знаю об идеалах шведов.

Иногда мы были боллбоями, когда играла старшая команда. Однажды

«Мальмё» играл с «Гетеборгом», большая игра, и мои одноклубники сходили

с ума от желания заполучить автографы у местных звезд, особенно у кого-то

по имени Томас Равелли, который стал героем после отбитых пенальти во

время чемпионата мира. Я никогда не слышал о нем, ничего не мог о нем

сказать. Не хотел делать из себя дурака. Правда, чемпионат мира я смотрел.

Но я был из Росенгорда. Мне не наплевать на шведов, но тогда я болел за

бразильцев, за Ромарио, Бебето и остальную банду, и единственное, что меня

интересовало в Равелли, были его шорты. Я размышлял о том, где бы украсть

таких парочку.

Также мы продавали Biglotto, чтобы принести деньги клубу, но я

понятия не имел, что это за лотерейные билеты и для чего они. Я никогда не

слышал, как привлечь к своему товару внимание. Но я старался, чтобы

продать эти билеты.

– Здравствуйте, здравствуйте. Меня зовут Златан. Извините за

беспокойство. Хотите лотерейный билет?

Работало плохо. Я продал всего один билет и еще несколько

рождественских календарей. Полный ноль, а теперь всё непроданное должен был купить мой папа. Это было несправедливо. Денег не было и не было необходимости покупать бесполезную вещь домой. Это было глупо, и я не понимаю, как они могли отправлять детей, чтобы они уподоблялись нищим.

Мы играли в футбол, мы выглядели потрясающе. Тони Флайджер,

Гудмундур Мете, Матиас Конча, Джимми Таманди, Маркус Розенберг. И я.

Я становился всё лучше и лучше, но они продолжали ныть. В основном родители. Они не сдавались. «Вот, он идет снова», - говорили они. «Снова мяч у него», «Он не подходит команде». Это вывело меня из себя. Кто, черт возьми, они такие, чтобы стоять там и судить меня? Было много желающих, чтобы я закончил с футболом. Но ведь все их слова — это неправда. Но я действительно задумался о смене команды. Папы рядом не было, не было никого, кто смог бы меня защитить или купить дорогую одежду. Я должен был делать всё сам, я должен был доказать этим снобам, что они неправы.

Конечно, я разозлился!

Кроме того, я не находил себе места. Я хотел действия, действия. Мне

нужно было что-то новое.

Гьюленси, тренер юношей, слышал об этом и переговорил с клубом.

– Приходи один. Всем не угодишь. Мы теряем большой талант здесь!

Мой папа подписал для меня юниорский контракт. Я получил

полторы тысячи в месяц, и это был, конечно, удар, я стал работать

усерднее. Я упорно тренировал получение мяча за как можно меньшее

количество касаний насколько это возможно. Но я не стал блистать ещё

больше. Главным героем оставался Тони, а я продолжил впитывать как

можно больше знаний, чтобы стать, по крайней мере, также хорош, как и он.

Мое поколение в MFF напоминало бразильскую школу. Мы подстегивали друг друга. Все это было похоже на мамин блок и времена, когда мы качали разные финты, которые делали Роналдо и Ромарио. Мы повторяли их до тех пор, пока они у нас не получались идеально. Мы привыкли изредка помогать себе рукой, но бразильцы пинали его лишь ногами, мы возвращались к тренировкам, повторяли снова и снова. И в конце концов, пробовали финты в играх. Многие из нас пользовались этим. Но я сделал шаг вперед. Я пошел глубже. Я был более точен в деталях. Стал одержимым. Финты стали способом показать себя, я использовал ошибки игроков, несмотря на стоны родителей. Нет, я не адаптировался. Я хотел стать другим. Хотел понять требования тренеров, чтобы стать лучше. Но это не всегда было легко.

Иногда мне было больно, наверное, из-за влияния ситуации, которая

сложилась между папой и мамой. Во мне было много дерьма, которое должно было вырываться наружу. В школе Сордженфри мне дали школьного надзирателя. Я был зол.

Да, я был неряшлив. Может быть хуже, чем все они. Но надзиратель!

Убирайся отсюда. У меня были хорошие оценки по таким предметам, как английский язык, химия и физика. Я не был каким-то наркоманом. Я даже не курил сигарет. Я просто совершил несколько глупых поступков. Но речь зашла о помещении меня в специальную школу. Они хотели заклеймить меня, чтобы я чувствовал себя, как будто бы я какое-то НЛО. Во мне что-то тикало, будто бы бомба. Нужно ли говорить, что я был хорош на уроке физкультуры? Может быть, я был немного рассеян в классном кабинете, мне трудно было корпеть над книгами. Но я мог сосредоточиться тогда, когда бил по мячу или яйцу.

Однажды на уроке физкультуры этот надзиратель следил за мной. При

любом движении он следовал по пятам, точно тень. Тогда я разозлился. Я