Я - Златан

я надеялся на рекордную сумму. Я хотел, чтобы меня продали дороже, чем

Джона Карью, но было что-то еще в том, чтобы видеть это, написанное

черным по белому. Это было ошеломляюще. А хули - восемьдестят пять

миллионов крон! Но прежде всего, ни один швед, ни один скандинав, ни даже

Хенке Ларссон, ни даже Джон Карью не были проданы за деньги даже

близкие к этому. И конечно я осознал, что об этом напишут везде. Я уже знал,

что такое публичность.

Но тем не менее, когда я купил газеты на следующий день, - там было

полное безумие.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

«Вы ублюдки, которые старались отлучить меня от футбола!»

В прессе была настоящая Златан-оргия. Парень в золотых

шортах. Златан Невероятный. Златан то и Златан, сё - и я читал и

смаковал это.

... Но тем не менее, когда я купил газеты на следующий день, - там

было полное безумие. В прессе была настоящая Златан-оргия. Парень в

золотых шортах. Златан Невероятный. Златан то и Златан, сё - и я читал и

смаковал это. Помню, как-то мы с Чиппеном (Ким Чельстрём) и Кеннеди

Бакирчиоглу, игроками молодежной сборной, вышли в Борасе чего-нибудь

поесть. Мы сидели себе в кафе, с плюшками и безалкогольными напитками,

когда вдруг появились девушки примерно нашего возраста, и одна из них

говорит, вроде как стесняясь: Это ты тот парень за 85 миллионов крон?» И

что я мог на это ответить?

«Ну да»,- сказал я: «Это я». Мой мобильник непрерывно звонил. Люди

подлизывались ко мне, и поздравляли меня, и в основном завидовали — все,

кроме одного человека — это была мама. Она совершенно вышла из себя:

«Боже мой, Златан, что случилось?» - вопила она. «Тебя похитили? Ты

умер?» Она видела меня по телевизору и на могла понять, о чем они говорят,

а что может хорошего случиться, если ты из Росенгарда и попадаешь в медиа

— обычно это означает, что дела плохи.

«Все в порядке, мама. Меня только что продали в Аякс»,- сказал я ей,

а она как разозлится! «Почему ты ничего не рассказал? Почему мы должны

узнавать об этом из телевизора?» Она тут же успокоилась — я нахожу это

очень трогательным, когда вспоминаю, - и уже на следующий день мы с Йоном Стен Ольсеном отправились в Нидерланды, и я был одет в розовый

свитер и коричневую кожаную куртку, которые были моей самой клёвой

одеждой, и я дал пресс-конференцию в Амстердаме. Там была большая

шумиха — фотографы и журналисты сидели и лежали повсюду, а я сиял. Я

смотрел на всех свысока. Я был счастливым и смущённым. Я был большим и

маленьким одновременно, и я впервые в жизни попробовал шампанское и

скорчил гримасу — типа, что это за гадость? Бенхакер вручил мне футболку

с номером 9, который носил Ван Бастен.

Даже этого было слишком много, и посреди всего этого несколько

парней снимали документальный фильм обо мне и ФК Мальмо, под

названием Bladarar (Синие Маньяки), и они поехали в Амстердам и снимали

меня со спонсорами клуба в автосалоне Mitsubishi, и я по нему бродил в своем

коричневом кожаном пиджаке и присматривался к тачкам.

«Как-то нереально просто прийти сюда и взять себе одну. Но я думаю,

что привыкну к этому.» - сказал я, - и они усмехнулись.

Это было первое восхитительное чувство того, что всё возможно. Это

была сказка, действительно сказка, в воздухе веяло весной и я пришел на стадион Аякса и стоял там на пустой трибуне с леденцом во рту, а тем временем журналисты всё сильнее и сильнее входили в раж. Они строчили

рассказы про мальчика из гетто, которому выпал шанс осуществить свои

мечты, и на следующий день они писали о том, что Златан почувствал вкус к

жизни профессионального футболиста и к роскошной жизни, - и это когда

вот-вот должен был начаться сезон в Allsvenskan. Хассе Борг договорился,

что я останусь в «Мальмо» еще на 6 месяцев, поэтому я сразу же вернулся из

Амстердама на базу. Довольно беспокойный был день, как я помню.

Я только-что подстригся и был рад снова увидеть товарищей по

команде. Но теперь они все просто сидели в раздевалке, держа перед собой

газеты, читая обо мне и о моей «роскошной жизни». Эта сцена есть в фильме.

Я вхожу, смеясь, снимаю куртку и издаю радостный крик, диковатое «йе-ха!»

- и они смотрят вверх. Я чувствовал себя виноватым перед ними.

Они выглядели несчастными. Конечно, они все позеленели от зависти,

и хуже всех выглядел Хассе Маттиссон, парень, который дрался со мной в

Гуннилсе. Он казался полностью разрушенным, но он всё-таки сильный

парень. Он капитан команды и должен держаться. И он пытается: «Я должен

тебя поздравить. Это блестяще! Ты должен использовать этот шанс», - сказал

он, но кого он мог обмануть? Камера зафиксировала всё.

Камера переходит с его грустных глаз на меня, и я сижу себе на

скамейке, сияя, счастливый, как дитя, и может быть, - даже не знаю, - я был

немного не в себе в те дни. Всё время что-то происходило. Я хотел движухи,