Я - Златан

"Юргорден" имел преимущество первые 20 минут. Мы купили одного парня

из Нигерии, его звали Питер Идже. У него была репутация блестящего

голеадора. Он стал лучшим бомбардиром лиги в следующем сезоне. Но на

тот момент он находился в моей тени. Ну да, а кого-бы я тогда не затмил? На

21-й минуте он получил пас от Даниэла Майсторовича, нашего центрального

защитника, который впоследствии стал моим хорошим другом.

Питер Идже сделал счет 1-0, и потом на 68-й минуте он сделал

классный пас на Джозефа Элангу, еще одного африканского новобранца,

которого мы подписали в тот год, и Эланга прошел защитника и забил - 2-0.

Зрители истерически свистели, вопили, и, конечно же, я был бесполезен, я

был плох. Я не смог забить голов, как и говорили те защитники — я не смог.

И, конечно, до этого момента я действительно не был хорош.

Я сделал несколько трюков, прокинул мяч пяткой от углового фалжка,

но это был скорее уж матч Идже и Майсторовича, чем мой, и в воздухе не

было никакого волшебства, когда через две минуты я получил мяч где-то в

середине поля. Но вскоре всё изменилось, потому что я тут же прошел одного

парня — это получилось очень просто — и тут же второго, и это было типа

вау, да это же просто, всё под контролем, и я продолжил.

Это было похоже на танец, и даже сам того не осознавая, я обвёл

каждого защитника из той статьи в газете, и мыском отправил мяч в ворота,

левой ногой, и честно говоря — я ощутил не просто радость. Это была месть.

Вот вам всем, думал я, это вот вам за ваши кричалки и за вашу ненависть, - и

я предполгал, что моя война со зрителями продолжится и после финального

свистка.Я считаю, что мы уничтожили "Юргорден" — итоговый счет был 4-0. Но знаете, что случилось? Меня окружили фанаты "Юргордена", и никто

не хотел драться со мной, и никто меня больше не ненавидел.

Они хотели мой автограф. Все просто с ума сходили по мне, и если

честно, когда я вспоминаю то время, там происходила много подобного,

когда я мог перевернуть всё с помощью гола или фантастического движения.

Вы знаете, я тогда ни один фильм не любил так, как «Гладиатор», и там есть

сцена, которую все знают. Та, где император спускается на арену и

приказывает гладиатору снять маску, и гладиатор делает это и говорит:

«Меня зовут Максимус Децимус Меридиус... И я свершу мою месть, в этой

жизни или в следующей».

Именно это я чувствовал — или хотел чувствовать. Я хотел встать

перед всем миром и показать всем, кто сомневался во мне, кем я на самом

деле был, и я даже не мог себе представить, мог ли меня кто-нибудь

остановить.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

«На поле были Ларссон и Мёльберг, но трибуны кричали моё имя»

Это был High Chaparral. Настоящий цирк. И я нёс всякую ерунду.

Например, что сборная выиграла бы Евро-2000 со мной в составе. Это было

как-то слишком резко, наверное, но забавно, ведь мне казалось, что я самый

умный, с тех пор, как меня взяли в сборную. Что-то подобное было в апреле.

Я недавно забил тот гол в ворота «Юргордена», и все газеты просто сошли с

ума. Я всё время мелькал в новостях, и, я думаю, те, кто их читал, скромнягой

меня не считали. Я немного волновался по этому поводу. Думали ли такие

парни, как Патрик Андерссон или Штефан Шварц, что я был всего лишь

каким-то дерзким засранцем?

В «Мальмё» я был, конечно, звездой. Но сборная! Сборная — это

другой уровень. Здесь была возможность играть с парнями, которые

выиграли бронзу Чемпионата Мира, и, хотите верьте, хотите нет, в Швеции

не было особых проблем у новичков. Господи, в юношеской сборной у меня

были косяки, но я хотел, чтобы меня любили. Я хотел быть в тусовке, но это

было не так-то и просто. Мы поехали на сборы в Швейцарию, и там повсюду

были журналюги, которые ходили за мной по пятам. Это было как-то

неловко. Я хотел сказать, что вон, мол, Хенке Ларссон, ходите за ним, чёрт

вас дери. Но противиться этому я не мог. На пресс-конференции они

спросили меня, могу ли я сравнить себя с каким-то известным игроком.

«Нет», — ответил я. «Есть только один Златан». Скромность просто

зашкаливала. Но я чувствовал, что сделал всё правильно. После этого я

попытался уйти в тень. Напрягаться особо не пришлось. Серьёзные имена

меня смущали, и я старался ни с кем не разговаривать, кроме Маркуса

Альбека, моего соседа по комнате. Я шёл по лезвию бритвы. «Странный он

какой-то. Он хочет быть один», — писали в газетах. И, сдаётся мне, народу

это было интересно. Как будто какой-то очень обсуждаемый художник

Златан.

Но на самом деле я чувствовал себя небезопасно, не хотелось злить

много людей. Особенно Хенке Ларссона, который для меня был словно Бог!

Он играл в «Селтике», и как раз в том году, в 2001-м, он получил Золотую

Бутсу, приз лучшему бомбардиру Европы. Хенке был просто нереально крут,

и меня дико переполняла гордость, когда я узнал, что игру против

Швейцарии я начну в атаке вместе с ним.