Я знаю, кто ты

Я застряла посреди самой длинной лестницы на свете и рыдаю, потому что думаю, что мой папа умер. Почему бы еще незнакомый человек в незнакомом месте мог сказать, что он мой новый папа? Он все еще говорит, но я ничего не слышу, потому что плачу слишком громко. Он говорит не как ирландец, не как мы с Мегги. Его речь звучит незнакомо, и мне это совсем не нравится.

– Уйди с дороги, Джон, не нависай над ребенком, – говорит Мегги, когда мы добираемся до верха лестницы.

Передо мной четыре деревянных двери. Все они некрашены, все закрыты. Мегги берет меня за руку и ведет к самой дальней из них. Я боюсь увидеть, что там внутри, и закрываю глаза, из-за чего начинаю немножко спотыкаться. Мегги так крепко держит меня за руку, что ногам достаточно просто поспевать за ней.

Когда я снова открываю глаза, я стою в комнате какой-то маленькой девочки. Моя комната дома совсем не такая, там запятнанный бурый ковер и серые занавески, которые когда-то были белыми. Такие комнаты, как здесь, я видела только по телевизору. Тут есть кровать, стол и шкаф, все белого цвета. Ковер розовый, а занавески, обои и покрывало покрыты радугами и картинками с рыжеволосой девочкой.

– Это твоя новая комната. Нравится? – спрашивает Мегги.

Мне нравится. Я сама не знаю, почему вдруг писаю в штаны.

Со мной такого не случалось очень давно. Может быть, меня так напугали стены из пробки, длинная лестница и человек с золотым зубом. Я чувствую, как горячая струя бежит по моей ноге, и ничего не могу поделать. Я надеюсь, что Мегги не заметит, но, посмотрев на ковер, вижу темное пятно между своими туфлями. И тут Мегги тоже замечает пятно, и ее улыбчивое круглое лицо становится сердитым и заостренным.

– Писаются только малявки, – говорит она и сильно бьет меня по лицу.

Я видела, как папа так бил моего брата, но со мной так никто раньше не поступал. Мне очень больно, и я снова начинаю плакать.

– Не реви, это просто пощечина, – говорит Мегги.

Потом она поднимает меня с пола, держа как можно дальше от себя на вытянутых руках. Она идет обратно в коридор и проходит в другую дверь, ближнюю к лестнице. Это кухня, совсем крошечная. Пол покрыт полосками странного мягкого зеленого ковра, исписанного словами, а шкафчики все разных форм и размеров и сделаны из дерева разных цветов. На другом конце кухни еще одна дверь, она ведет в ванную. В ванной все зеленое: унитаз, раковина, ванна, ковер и кафель на стене. Наверное, Мегги очень нравится этот цвет. Она ставит меня в ванну и выходит, но тут же возвращается, неся в руках огромный черный мусорный мешок. Я пугаюсь, что она собирается выбросить меня в мусор.

– Раздевайся, – говорит она.

Не хочу.

– Я сказала – раздевайся!

Я не шевелюсь.

– Сейчас же, – приказывает она, словно с трудом протиснув слово сквозь зубы.

Она выглядит очень сердитой, так что я слушаюсь.

Когда вся моя одежда, включая мокрые трусы, оказывается в мусорном мешке, она берет маленький шланг из белого пластика, надетый на кран в ванне.

– Бойлер сломался, придется обойтись так, – говорит она и начинает поливать меня из шланга.

От ледяной воды у меня перехватывает дыхание, как тогда, дома, когда я упала из лодки и холодное черное море пыталось меня проглотить. Мегги выдавливает шампунь мне на голову и грубо втирает его в волосы. На желтом флаконе написано «без слез», но я плачу. Покрыв меня мылом с головы до ног, она снова целиком обливает меня холодной водой. Я стараюсь стоять спокойно, как она велела, но меня трясет, а мои зубы стучат, как зимой.

Закончив, она вытирает меня жестким зеленым полотенцем, ведет обратно в мою новую спальню и сажает на покрытую радугами кровать. На мне ничего нет, мне холодно. Мегги на минуту выходит из комнаты, и я слышу, как она разговаривает с мужчиной, который говорил, что он мой новый папа, хотя я видела его в первый раз в жизни.

– Она выглядит точь-в-точь так же, – говорит он, и Мегги возвращается со стаканом молока.

– Выпей.

Я беру стакан обеими руками и делаю пару глотков. У молока странный привкус, оно напоминает мел, совсем как то молоко, которое она давала мне в доме для отдыха.

– Все до дна, – командует Мегги.

Когда стакан пустеет, я вижу, что ее лицо снова круглое и улыбчивое. Я рада. Другое ее лицо мне не нравится, я его боюсь. Она открывает комод и достает оттуда розовую пижаму. Помогает мне одеться и подводит к зеркалу.

Первым делом я обращаю внимание на волосы. Они гораздо короче, чем были, когда я смотрела на себя в прошлый раз. Теперь они по подбородок.

– А где мои волосы? – спрашиваю я и начинаю плакать.

Мегги замахивается рукой, и я замолкаю.

– Они были слишком длинные, их пришлось постричь. Они отрастут обратно, – говорит она.

Я смотрю на маленькую девочку в зеркале. На верхней части ее розовой пижамы написано слово из четырех букв: Эйми. Я не знаю, что это значит.

– Хочешь сказку на ночь? – спрашивает Мегги, и я киваю, что да.

– Тебе кошка язык откусила?