Я знаю, ты где-то есть

Конкретная, почти осязаемая. Но до сих пор смерть виделась мне в неопределенном будущем. Во время моих приступов страха она едва касалась меня, лишь напоминая о своем присутствии. Затем наступал день, а с ним работа, движение, секунды сливались в часы, в заполненные суетой дни с размеренностью, которая казалась вечной.

Вот почему слова Анны так потрясли меня. Потому что они превратили в реальность мой самый сильный страх, придав ему форму и приблизив его.

Мрачные признания! Такие же темные и глупые, как моя жизнь.

– Господин Дешоссуа ждет вас, – сказала секретарша, приглашая Ноама следовать за ней.

Он прошел в просторную комнату; патрон сидел за письменным столом. Значит, беседа может перейти в спор. Сотрудники давно научились расшифровывать причуды своего руководителя. Когда тот ждал их за столом для совещаний, это означало, что предстоит работа. Если он приглашал их в свою маленькую гостиную, это делалось для создания теплой сердечной атмосферы, чтобы чего-нибудь от них добиться. А когда разговор мог окончиться словесным поединком, он оставался сидеть за письменным столом.

– А, Ноам, входите же и садитесь, – сказал он, указывая на стоявшее напротив кресло.

Ноам пожал ему руку и повиновался.

– К сожалению, у меня немного времени. А потому я хотел бы сразу перейти к сути дела.

Он сделал паузу, подался вперед, положил локти на стол и посмотрел подчиненному прямо в глаза.

– Я всегда ценил вашу способность вкладывать все силы в общее дело. Когда вы пришли на эту должность, вы были полны того самого рвения, которого я привык ждать от честолюбивого сотрудника. Вы показывали превосходные результаты. Разумеется, ваш мрачный характер, ваша сдержанность, ваша скрытность затруднили для вас процесс адаптации в коллективе. Но для меня это не имело значения, ведь вы выполняли поставленные задачи, а часто и перевыполняли. Думаю даже, что ваш характер – это ваша сильная сторона. Вы составили с господином Дюбуа – единственным из сотрудников, с кем у вас сложились дружеские отношения, – ударную бригаду. Ваша суровость и его доброжелательность позволяют вам заключать выгодные сделки. Вы стоите насмерть, он сглаживает углы.

Значит, вот как шеф представляет себе их с Сами тандем. Ноаму, однако, казалось, что роли у них распределены не так четко. Они, конечно, дополняют друг друга – только Сами с его любезностью представляет, несомненно, гораздо более грозную силу, чем он.

– Мы переживаем сейчас тяжелый кризис, – продолжал Дюшоссуа, – и испытываем из-за этого огромные трудности. Но положительной стороной любого кризиса является то, что он раскрывает истинные таланты. В условиях перспективного рынка нетрудно быть результативным, не так ли? Другое дело, когда состояние экономики вынуждает проявлять больше коммерческой агрессии, быть внимательнее к клиентам, требовательнее к партнерам. Так вот, в последнее время я чувствую, что вы стали сдавать позиции. Вы работаете с меньшей отдачей, чем прежде.

Ноам анализировал манеру патрона играть словами, мимикой, позами. Он знал его как человека резкого, властного. Его волевой подбородок, казалось, всегда бросал вызов собеседникам, а пронизывающий насквозь взгляд, в котором читался острый ум, внушал уважение и даже страх. Большинство сотрудников восхищались им и в то же время его побаивались. Может быть, даже они и восхищались им для того, чтобы не так бояться. Ноаму такой тип отношений был непонятен. В нем не было ни капли чинопочитания; острота ума, если им управляла исключительно жадность, оставляла его равнодушным; а властолюбие и вовсе не производило на него никакого впечатления. Самое большее, что могло заинтересовать его в этом человеке, это его своеобразие, его особая манера пользоваться своим могуществом и злоупотреблять им. Иногда он пытался представить себе его жизнь вне этих стен. Как ведет он себя с женой? Ласков ли он с детьми или ест их поедом, как своих подчиненных? Есть ли у него любовница, в объятиях которой он может забыться и стать таким же глупым и уязвимым, как другие мужчины, когда секс берет верх над их рассудком?

– Ваш характер все больше раздражает клиентов, – добавил Дюшоссуа, чтобы вызвать наконец ответную реакцию.

– Это мой характер, тут я ничего не могу.

– А это – мои клиенты, и я тут кое-что могу, – возразил патрон, и в его голосе послышалась угроза.

– Из-за кризиса люди становятся более подозрительными, более нервными, – заметил Ноам.