Ябеда

Мои долгие беседы с Татьяной Ивановной не стали панацеей от разбитого сердца. И всё же после каждого сеанса дышать становится ощутимо легче.

— Ой, кажется, забыла в кабинете! — Хочу вернуться, но папа удерживает за руку.

— Завтра забегу — заберу, Тась! А то автобус уйдёт! Вы и так что-то долго сегодня! — Заметно прихрамывая, старик тащит меня к остановке. — Капюшон надень! Не май месяц!

— Ты сегодня какой-то взъерошенный! — подмечаю с улыбкой, ступая по хрустящему под ногами снежку, и не могу отвести от отца взгляд. Любовь к нему — единственная константа во всей этой сумасшедшей истории.

— Тебе показалось. — Папа вдруг замирает и крепко сжимает губы в узкую линию, словно с трудом сдерживается, чтобы не заплакать.

— Па, ты чего? — непонимающе хмурюсь. — Болит что-то?

— Таська, ты улыбнулась! — бормочет отец, а у самого, и правда, глаза на мокром месте. — Я так скучал по твоей улыбке!

— Прости. — Только сейчас я начинаю понимать, как непросто дались эти месяцы моему старику, и тут же обнимаю его покрепче. — Я обещаю улыбаться почаще!

Подпрыгивая на каждой кочке, старенький «пазик» через весь город неспешно везёт нас к дому. Горячим воздухом из радиатора согреваем озябшие пальцы, на замёрзшем стекле играем в крестики-нолики. А ближе к семи возвращаемся домой. Наша квартира — скромная и по меркам того же Мещерякова очень бедная, но я не знаю другого настолько родного и любимого места.

В маленькой прихожей снимаем обувь, толкаясь, вешаем в шкаф верхнюю одежду, а потом дружно идём на кухню. Пока папа моет руки, я озадаченно изучаю содержимое холодильника.

— Может, пельмени сварим? — рассуждаю вслух. — Или картошки пожарим? Выбирай!

— А давай пиццу закажем. — Папа садится на табурет и, опершись подбородком на сцепленные в замок ладони, выжидающе смотрит на меня.

— А что за праздник? — Не замечаю, как снова улыбаюсь.

— Просто так! — пожимает плечами отец. — Что, нам повод нужен?

И я соглашаюсь. Пока ждём доставку, папа моет посуду, оставшуюся ещё с обеда, а я, переодевшись в бесформенную футболку и потёртые шорты, беру в руки пылесос. Он уже старенький и гудит, как паровоз. Наверно, поэтому не с первого раза слышу звонок в дверь. Выдернув вилку из розетки и схватив отложенные на пиццу деньги, кричу отцу, что привезли ужин, и спешу к двери. Правда, за ней встречаю не милого доставщика еды, а парня, которого надеялась навсегда вычеркнуть из своей жизни. Однажды я Турчина уже забыла, кто его знает, вдруг повезёт ещё раз?

— Привет! — неловко мнётся на лестничной клетке Ар.

В своём кашемировом пальто и до блеска начищенных ботинках парень смотрится нелепо в нашем обшарпанном подъезде, а потому губ снова касается невольная улыбка.

— Привет! — Получается глухо и несмело.

— Я войду? — зачем-то спрашивает Турчин уже после того, как протекает мимо меня в прихожую.

— Я уже и забыла, какой ты наглый! — тихо ворчу сама себе под нос.

— Добрый вечер, Сергей Анатольевич! — голосит Ар с порога, как у себя дома.

Турчин лишь однажды пересекался с моим стариком в особняке Вадима, но мне приятно, что парень запомнил папино имя.

— Ого, какие люди, и без звонка! — Из кухни выглядывает отец, вытирая вафельным полотенцем мокрые руки. — Аристарх, верно?

— Просто Ар! — смеется Турчин и по-хозяйски стягивает ботинки.

— Арик… — Дёргаю его за рукав пиджака. — Ты что здесь делаешь? Зачем приехал?

— Вариант, что волнуюсь за тебя, не прокатит? — играет бровями Турчин и по-свойски заглядывает на кухню. — Сергей Анатольевич, я у вас дочку на полчасика украду?

— Только при условии, что потом обещаешь на ней жениться, — абсолютно серьёзно заявляет отец. От неожиданности предложения Арик, кажется, начинает икать, но тут же берёт себя в руки.

— Запросто, — решительно кивает Турчин и игриво подмигивает мне. — Только чувствую, дочка ваша меня лесом пошлёт.

— Правильно чувствуешь! — Подталкиваю парня к гостиной, которая в нашем доме служит ещё и отцовской спальней.

— Ничего так, — осматривается по сторонам незваный гость. — Даже уютненько. Я думал, будет хуже.

— Ар, я серьёзно. — Выхватываю из рук парня нашу с отцом фотографию пятилетней давности и пальцем указываю на диван. — Зачем ты приехал?

— Попрощаться, — ведёт плечами парень и мило улыбается. — Я решил начать новую жизнь. Вдалеке от всех этих воспоминаний, обид, сестры твоей…

— В монахи решил податься? — Не осмелившись подойти ближе, приваливаюсь спиной к противоположной стене.

— Если бы! — хохочет Арик. — Грехов много — боюсь, не возьмут! А вообще я в столицу решил перебраться. А вдруг…

— Удачи тебе на новом месте! — Я всё равно, хоть убей, не понимаю, зачем Турчин приехал ко мне.