Яблоки

— Хорошо, — она с томлением посмотрела туда, где росла яблоня. — Не бойся, я никому не расскажу. Только выполни одну мою просьбу.

— Все, что прикажете, мисс Стивенсон!

— Припрячь упавшее яблоко на мой день рождения. Только самое румяное и красивое, ладно?

— К-конечно, мисс Стивенсон! Но вам же нельзя.

— Я сама решаю, что мне можно!

Полуденное солнце освещало лужайку перед поместьем, на которой была накрыта летняя веранда с тентом и белыми занавесками. Хоуп наблюдала из окна своей комнаты, как внутри нее мистер Стивенсон сидит в своем черном скафандре за столом с двумя сестрами-близняшками и что-то непринужденно обсуждает. Девушка повернулась и посмотрела на мольберт, стоящий посреди ее комнаты. Там, на холсте, был изображен сад, в котором за столиком сидела семья. Хоуп тяжело выдохнула и с вызовом снова посмотрела на отца, который в это время гладил одну из сестер по коленке зеленого скафандра. Девушка встала и швырнула свою картину об стену. В ее комнату постучали и за дверью раздался учтивый, доброжелательно фальшивый голос:

— Мисс Стивенсон, добрый день. Это мистер Блек. Ваш отец сказал, что вам требуется консультация персонального психолога.

— Мне нужно, чтобы меня оставили в покое! И передайте ему, чтобы никого больше не подсылал!

— Мисс Стивенсон, — голос зазвучал снисходительно, — не стоит копить в себе агрессию. Это может очень пагубно закончиться. Давайте поговорим?

— Да чтоб вас! — Хоуп распахнула створки двери. — Все равно не отцепитесь!

Заложив руки за спину, в комнату зашел очень высокий и худой молодой человек в сером пиджаке и кислородной маске. Он без разрешения разместился в одном из кресел, и сложив ладони домиком, уставился на девушку сальным, прищуренным взглядом.

— Что вас беспокоит, Хоуп?

— Блек, вот скажите мне, в чем смысл вашего существования?

— Моего?

— Да. Чему вы решили посвятить свою жизнь?

— Вы это и так знаете. Я персональный психолог вашей семьи уже семь лет. А смысл моей жизни в написании монографии об особенностях психических заболеваний у людей, пользующихся скафандром бессмертия. Это, знаете, сравнительно новая, но крайне актуальная тема для исследований. Кроме того, ее отлично финансируют.

— Наверно, это очень скучно.

— Напротив, милая Хоуп. Вообще, мне нельзя подобное обсуждать с вами, но вы мне глубоко симпатичны. Проблема защитного комплекса в том, что довольно часто его носитель умышленно прерывает собственную жизнь. Вы знаете, что каждый второй собственник скафандра является невротиком, у каждого шестого с возрастом развивается шизофрения. Невроз, кстати, чаще всего выражается в обессивно-компульсивном расстройстве. Люди так привыкают к стерильной жизни, что начинают панически бояться грязи. Обрабатывают свои тела специальными препаратами, растирают до крови руки из-за придуманных ритуалов. Другие становятся социопатами и вообще закрываются от мира. Но это не самое страшное. Довольно часто дело заканчивается потерей личностью ее идентичности и разладом ценностных установок. В итоге, душевные метания, поиск себя, разочарование в жизни и суицид. Далеко не каждый, кто впервые одевает скафандр, осознает, что тот фактически станет его второй кожей. В прежние времена похожие по виду скафандры предназначались космонавтам. И этих людей строго и долго отбирали. А сейчас достаточно огромной кучи денег и желания жить вечно. Всем наплевать на уровень психической устойчивости покупателя. Главное, что он сам хочет себе такую игрушку.

— Вы говорите о защитном комплексе с иронией. Хотя сами мечтаете о такой «игрушке». Знаете, это походит на лицемерие, Блек…

— Нисколько. Я готов стать бессмертным исключительно ради науки, так как изучаю психологию богов. Часто трусливых и несчастных, но богов. Когда-то они были просто баснословно богатыми, но сейчас, когда бессмертие стало реальным, они обрели подлинное могущество. И я буду рядом с ними, я буду неограниченно долго познавать их.

— Мне становится тошно от нашего разговора. Мы не боги.

— Ну ладно, давайте поговорим о вас. Как ваши панические атаки? Во время нашей последней встречи вы сказали, что к ним прибавилась и апатия. Что тревожит вас в данный момент, моя милая? Давайте поговорим об этом.

— Я не знаю, для чего живу. Мне надоел образ моей жизни, но вернуть ничего нельзя. Даже отец с его экспериментами тут не поможет. Он просто хочет расширить границы скафандра своим силовым полем, а мне это не интересно. Понимаете?

— Настоятельно рекомендую вам сменить обстановку, заняться новой для себя деятельностью. Получите новое образование, путешествуйте, займите себя чем-нибудь полезным.

— Какой в этом толк, — Хоуп подошла к окну, — если эта тюрьма практически всегда будет со мной? Поехать на лазурный берег? Так я не могу купаться в обычной воде. Попробовать национальные блюда в разных странах Мира? Мне тоже нельзя. Одно время я увлеклась флористикой, но создавать букеты из синтетических цветов мне быстро надоело. Все, что помогло бы мне снова стать счастливой, находится по ту сторону скафандра.