Яблоко на всех

Жил старик со старухой в селенье одном.
Нет, совсем не богатством их славился дом:
Да какое добро у таких бедняков —
Даже риса порой не хватало на плов.
Но была и для счастья причина —
Ведь судьба подарила им сына…

И балуют, и нянчат они малыша;
Он вздохнёт — и у них не на месте душа,
Не отходят они от него ни на миг,
К доброй, ласковой речи младенец привык.
И души старики в нём не чают,
И любовью им сын отвечает.

Вот и вырос сынок. Стал широк он в плечах,
И высок, и пригож — светят звёзды в очах;
Светят звёзды в очах — ласков с матерью он,
Помогает отцу, забывая про сон.
Сына лучше нашлось бы едва ли.
Так и жили они, поживали…

Как-то сын бедняков приглянулся купцу.
В дом приходит купец, обращаясь к отцу:
— Что ж совсем ты, о брат, позабыл о родне!
Не отдашь ли ты сына в помощники мне?
Наживёт он богатство торговлей —
Что сидеть под отцовскою кровлей!.. —

И подумал старик: «Век я прожил с нуждой,
Может, счастье отыщет мой сын молодой,
Поглядит на людей, обойдёт белый свет,
Проживёт без нужды, будет сыт и отдет».
И к себе подзывает он сына…
То-то рад был лукавый купчина!

Вот уже караван снаряжается в путь.
Шепчет мать: — Не забудь нас, сынок, не забудь! —
Обнял сына старик: — Будь же счастлив, сынок!
Только знай: не заменит отца кошелёк,
Мать на золото даже не купишь.
Возвращайся же, если нас любишь…

Сын от горестных слёз удержался с трудом,
Обещал навещать он родительский дом.
Над дорогою пыль, словно зимний туман.
Так в далёкие страны ушёл караван.
И пришёл он, хотя и не сразу,
Через горы и степи к Шира́зу.

Был помощником очень доволен купец.
Сын бедняцкий и впрямь молодцом молодец!
Продают с барышом и сурьму́, и шелка —
Чуть не лопались щёки у их кошелька!
Пьют-едят лишь заморские яства,
Так и льётся в карманы богатство.

Пролетело полгода. Поди-ка узнай —
Сын бедняцкий и сам, погляди, чем не бай?
В перстнях пальцы его, и халат из парчи,
Уступают дорогу ему богачи.
Стал и сам плутоват, а иначе
Нет, не видеть торговцу удачи.

Он совсем перестал замечать бедняков.
Он совсем позабыл про своих стариков,
Не отправил домой о себе ни строки.
Ждут вестей от него день и ночь старики,
Всё глядят на дорогу с надеждой:
Где их сын — самый добрый и нежный?

Через годы какой-то заезжий купец
Сыну из дому весть передал наконец:
«О, наш сын, ты по-прежнему нами любим.
Жив ли ты? Мы тебя лишь увидеть хотим…»
Прослезился торговец вначале,
Но, как дым, у торговца печали…

С караваном, что в путь отправлялся с утра,
Снарядил он верблюда с мешками добра,
И ударил с погонщиком он по рукам,
И отправил подарки домой старикам.
И, от щедрости этой счастливый,
Сам пустился за новой наживой.

Вот увидел старик: к дому люди идут,
И шагает гружённый тюками верблюд.
— Эй, жена! — слабым голосом крикнул старик,
В то, что сын их вернулся, поверив на миг.
Побежали они, зарыдали —
Только сына ни в ком не узнали…

Что там было в тюках, не взглянули они.
И опять потянулись печальные дни.
Сын-богач между тем, как всегда, торговал,
По отцу и по матери не тосковал,
Потому что душа у торговца
Холодна, словно стены колодца.

Он совсем позабыл бы, наверное, дом,
Но из дома приходит письмо за письмом:
«О, наш сын, ты по-прежнему нами любим.
Мы тебя перед смертью увидеть хотим…»
Получает он весточку снова,
Но нигде о подарках ни слова!

Неужели в дороге пропало добро —
Шёлк персидский, китайский фарфор, серебро?
И отправился он по тому же пути,
Чтоб верблюда с дарами своими найти.
Долго ехал, и вот, слава богу,
Сын к родному вернулся порогу.

Что ж он видит? Стоят посредине двора
И верблюд, и тюки, что полны серебра,
Вот китайский фарфор, дорогие шелка —
Все четыре нетронутых толстых тюка!
А старик со старухою плачут.
Сын нахмурился: — Что это значит?

И промолвил отец: — Что же тут понимать?
Мы ведь любим — тебя… — И промолвила мать.
— Все сокровища, сын, все богатства земли
Заменить бы тебя нам вовек не могли…
Дай же нам на тебя наглядеться —
Пусть утешится старое сердце…

Сын промолвить от горя ни слова не мог.
Как давно он не слышал: «Входи же, сынок!»
Нет на свете дороже вот этих морщин!
И упал на колени вернувшийся сын.
Тут и сказка закончилась вскоре.
Много смысла в ней. Много и горя…