Яблоко транзита

Тут Угрюмый впервые нечто озвучил, разом указывая на Алекса. К удивлению адресата, на обращение откликнулся не Раслан, а Костя, судя по всему, владевший арабским – приобнял Алекса со словами: «Пойдемте, помогу спуститься». Алекс понимающе кивнул, но двинулся нехотя, через силу. В тот момент его посетило: «Не исключено, мое погружение сродни экспериментальному парашютному прыжку, в ходе которого предстоит отыскать спасительное кольцо, припрятанное в оснастке».

Друг за другом Угрюмый и Костя лихо запрыгнули солдатиком внутрь, изумив Алекса – для спуска-то напрашивалась лестница. Вскоре Костя крикнул: «Садитесь на пятую точку, Алекс Владимирович, и спускайте ноги в проем. Мы вас снимем». Алекс подчинился, увидев протянутые руки Угрюмого и Кости, стоявших на толстенном поролоне.

Алекс не успел и осмотреться, как Костя вложил ему в руки прямоугольный предмет, напоминавший утолщенный планшет, подкрепив действие комментарием: «Это то, о чем вас предупреждали – инструкция по переговорам. Приложите только указательный палец в продольную выемку в верхнем правом углу – вас отпечаток снимет кодировку».

Кандидат в переговорщики держал пособие та вытянутых руках, тупо в него уставившись, и не проявлял малейших признаков выполнить прелюдию к инструкции, точно застыл в кататоническом ступоре. Костя, чуть ухмыльнувшись, взял тугодума высочайшего мандата за локоть и плавно сполз к его кисти, по ходу дела массажируя мышечный спазм. Получилось. Расслабив кисть опекаемого, Костя переместил ее на поверхность гаджета, разом перехватывая тот своей второй рукой. Приложил указательный палец в названные им ранее координаты. Прозвучал мягкий сигнал разблокировки. Тотчас гаджет пришел в движение – его верхний слой стал смещаться вверх, обнажая экран.

Глаза подмороженного Алекса распахнулись, возвещая то ли капитуляцию спазма конечностей, то ли изумление аборигена перед авторучкой, но не суть. Главное, Костя с довольной миной отстранился, судя по всему, обеспечив искомое. После чего повернулся к инструктируемому спиной, более того, предложил Угрюмому сделать то же.

Тем временем потребитель геополитических ЦУ в очередной раз офонарел от проступившего текста на иврите, но куда больше, от его предисловия: «У вас три минуты на ознакомление с тезисами, после чего они с экрана исчезнут. В остальном, то есть в творческом осмыслении материала, сомнений нет. На вас рассчитывают, удачи!

В последовавших ста восьмидесяти секундах Алекс смотрелся то деловито собранным – предначертанный обрыв линии как-никак, но чаще потерянным, казалось, от непоправимого зевка, им совершенного. Между тем из того временного отрезка в его память врезалась только выпадавшая из момента мыслишка, что неплохой иврит текста, композиционно и стилистически отутюженный, принадлежит профессионалу, если и варившемуся в израильской языковой среде, то мало. Напрашивался вопрос: как кремлевцы могли доверить государственную тайну узкому, стало быть, невысокого ранга специалисту (пусть акценты текста припрятаны, то есть без предварительной подготовки неочевидны), но цейтнот не дал тому себя обозначить.

Крышка гаджета вернулась восвояси, но прежде текст исчез, точно экран обесточен. Какое-то время Алекс крутил дата-носитель с девичьей памятью в руках, будто рассматривая диковинку или решая, как с ней быть. Его розмыслы прервал Костя, протянувший за гаджетом руку, и Угрюмый, принявшийся задраивать люк, со слов российского резидента, пока не отслеженной нитки «метро», доисторического пути сообщения, немой укор современной цивилизации.

Не вспыхни два мощных фонаря у Кости и Угрюмого, то от кромешной тьмы Алекса бы хватил приступ клаустрофобии, не сложно предположить, куда опаснее, чем некогда в Приднестровье, ангаре боеприпасов – от всего лишь перспективы спуститься на цокольный этаж. Но голос он подал, с трудом задействовав голосовые связки:

– Костя, почему Раслан не с нами и где принимающая сторона, как меня заверили, в двух шагах от входа?

Костя резко повернулся к Угрюмому, точно проникся значимостью претензий старшего товарища, вполголоса, но значимо заговорил. Тот между тем отвечал с ленцой и, казалось, уклончиво, и чаще всего односложно. С каждым новым вопросом, надо понимать, исчерпывающего ответа не имевшего, Костя терял уверенность, уступавшей место ощущениям неизвестности, недоверия. В какой-то момент непознавательную беседу он закруглил и перешел к комментариям, как оказалось, не более познавательным, чем выглядела его беседа с Угрюмым со стороны:

– Как это… не знаю… Восток, знаете ли, и с третьего захода не просечешь… То ли к нам навстречу топают – и у них, говорит, боковая ветка с комнатой отдыха, то ли ждать здесь, пока нас не заберут – непонятно куда…

– Ясно. Узнаю Левант родимый… – оборвал перевод арабского эсперанто – эндемической брехни – на русский язык Алекс. – Да, ты не ответил: Раслан где?