Яблоко транзита

По вытянутым лицам соседей, Алекс понял, что озвученное им не столько неуместно, сколько нежданное для них открытие, но в чем суть дела, он не понимал. Впрочем, озадачиться не успел, точнее, тот мелкий казус вдруг разукрупнился в реальную, неясных контуров проблему. Ведь, едва зажегся зеленый, микроавтобус рванул вправо – в иную, не ведущую ни к его дому, ни к Тель-Авиву сторону (при всех отклонениях от нормы Алекс находил свой эскорт лазутчиками «Моссада»; как последний о его местоположении узнал, в трещавшей от газа и антидота башке даже не обозначилось).

Алекс хотел было возмутиться, но передумал – на растерях или недорослей-угонщиков автомобилей сбитая дисциплиной, крепко знающая свое дело команда не тянула. Да и развернуться можно было лишь на следующем перекрестке, через три-четыре километра.

Без всяких подсказок пассажира ближайший перекресток стал точкой маневра – водитель включил сигнал поворота. Алекс даже чуть подался вперед в предвкушении желанного маршрута, казалось ему, профуканного водителем по невнимательности. И… часто замигал, когда вместо разворота микроавтобус взял влево, въехав в Сдерот – хорошо ему знакомый депрессивный город, населенный преимущественно экономически слабыми слоями населения. Затрещала сковородка подозрений, ведь в низкой этажности, весь как на ладони городе израильские спецслужбы своих представительств иметь не могли.

Вот те на! Уж где-где, а быть похищенным неформалами в родном, полузакрытом Израиле он не ожидал. Пусть в немалой степени оправданно – был во власти феерии химреактивов и удали в духе компьютерных игр.

Его накрыла странная комбинация чувств – апатии, клинически предсказуемой, и веры в свою звезду, по обыкновению, к нему благосклонную, но в последние два года буквально стелившую ему переправы в топи амбиций сильных мира сего, куда его самоволием случая и винных паров занесло.

Не всколыхнуло Алекса и здание виллы, куда был доставлен, лет пятнадцать назад предлагавшейся ему за бесценок, но не нашедшей у его бизнес-интересов отклика; в Сдероте, «полигоне» для ракетных пристрелок из сектора Газы с рухнувшими ценами на недвижимость, риски перевешивали навар халявы.

Любопытно, закрой я тогда сделку, куда бы вывела сегодня кривая, да и не закольцевалась бы по-бюргерски судьба, ныне криво улыбнувшаяся, подумал он, минуя парадный вход вместе с «сержантом» и еще одним бойцом. В зале без приглашения уселся, надо полагать, найдя его конечной точкой их общего, вне земной гравитации маршрута.

Непринужденность «этапируемого» старшого смутила – он бросил на Алекса любопытный взгляд. Кивнул бойцу на гостя и, картинно оглянувшись, потопал к лестнице, которая, судя по языку его тела, исполненного важной целью, вела в условную каюту капитана. Вскоре донесся аккуратный стук костяшками пальцев в дверь.

Алекс непринужденно закинул ногу за ногу, передавая неброский суверенитет значимого человека, олицетворяющего некое «мы»; кантовать такого – хлопот не оберешься, неведомо, откуда прилетит. И являл собой любопытную натуру, скорее всего, для панорамного библейского сюжета, надо понимать, наших дней.

Важничал он меж тем недолго – из ВИП-образа его извлек «сержант», кликнувший его со второго этажа, по-русски:

– Дядя, поднимайся, тебя ждут

В пику своему недавнему лику Алекс живо встал на ноги. Проигнорировав русский, бывшим механическим переводом ивритской лексики, откликнулся на государственном языке:

– Спать? Белье хоть есть? У тех, в Газе, только подушка… – и засеменил к лестнице.

После недельной бессонницы забыться не вышло – закулиса напомнила о себе очередным звеньевым, вызывающим духи обязательств, взаиморасчетов. В небольшом, но со вкусом обставленном кабинете Алекса встретил мужчина в районе шестидесяти, отвечавший основным признакам координатора невидимого фронта: непринужденная смена обличий, обращенный в себя взгляд, но главное – манера слушать вполуха, выводящая собеседника из равновесия.

Сколько бы Алекс ни был дезориентирован похищением, флага не приоткрывшим, кто за боевиками стоит – к моменту встречи с их патроном – он, по большей мере, представлял. Хватило нескольких минут покоя в зале, чтобы заработала дедукция: коммандос с беглым ивритом славянских корней – никто иные, как шпионское подполье, руководимое темниками из Москвы. Коль скоро инициатор его успешной миротворческой миссии Москва, то вполне предсказуема операция по его освобождению. Чего в тумане «химиотерапии» не получалось Алексу связать, так это, коим образом российские спецслужбы РФ пустили корни в полузакрытом, просвечиваемом национальной контрразведкой Израиле. Но, едва обозначились контуры события, как бритва Оккама прополола кратчайший путь к истине. Обзаведясь столь универсальной ассистенткой, Алекс уверенно шагнул в свою материнскую среду – тестирование терра-инкогнита на вшивость.

– Как дела, Шабтай? – бодро приветствовал Алекс хозяина кабинета на иврите, запечатлев первого семита за сегодняшнюю ночь, внешне, выходца из СССР.