Яблоко транзита

Звеньевой увел глаза в сторону, и без того неинформативные, и вяло указал на стул у стола, даже не кивнув визитеру. Казалось, он либо не вник в сказанное, либо, что представлялось наиболее вероятным, слушает исключительно самого себя, тем более, не тратит энергию на эксцентриков.

– Напомнил мне о Калмановиче. Как-никак ты первый еврей, с кем сегодня столкнулся, – разъяснял свою браваду Алекс Звеньевому. – Тот, правда, больше по торговому делу. Сподобил шпионаж в инвестицию, что для выходца из совка семидесятых – суперкруто. Если ты роман «Антрепренер», который о Шабтае, не читал, то рекомендую. Пособие для шпиона советских корней, что в Израиле, что где-либо…

– Как самочувствие? – вполголоса осведомился звеньевой, смотря куда-то в сторону, будто смысловой понос гостя – ожидаемая клиника: мол, митингуешь? митингуй, лишь бы не кусался…

– Знаешь, адреналин бурлит. С тех пор, как дошло, что мимо Норд-Оста проскочил. Твои ребята – славяне славянами, но израильская закваска налицо, свое дело знают. Не вытащи они меня из того клоповника, без кондиционера двинул бы кони. Так что большой им поклон, честно… – доложил о самочувствии, присовокупив диагноз – медицинский, квалификационный и оперативный – Алекс, перейдя на русский. Понятно почему: считают, делятся сокровенным и сочиняют тексты исключительно на родном языке…

Звеньевой преобразился, выйдя из образа подслеповатой рассеянности, и в упор уставился на брызжущего адреналином слов гостя. Казалось, он нечто для себя приоткрыл в разрез его недавними представлениям. Склонив голову, задумался. Все еще глядя в стол, спросил, на сей раз на иврите:

– Ты, вообще, откуда? Гражданство имеется в виду.

– Тебе оно зачем? – насторожился Алекс.

– Сомнения, не вышла ли ошибочка? – запрыгнув в шкуру ехидной овечки, вновь сменил лик Звеньевой.

– Какая ошибка? – дался диву гость.

– Того ли мы вытащили? Подразумевался-то русский, как я понял, важная персона. То, что я вижу, вы израильтянин, судя по хорошему ивриту. Не все местные так владеют. И, не понять, для чего Калмановича, царство ему небесное, приплели… – приоткрыл изъяны планирования российского шпионажа его звеньевой, в придачу попеняв Центру за клиента c манерами балагура-провокатора.

Алекс захохотал, вначале нервически, потом от души. Выплюнув из себя бурду изумления и гнева, пару раз, едва касаясь, постучал по столешнице. Затем устремил большой палец вверх, надо понимать, отсылая к начальству крота, и спросил:

– Они что, даже имени моего не сказали? А фото?

Ответом стал привычный отсутствующий взгляд, истолковывавшийся по усмотрению.

– Ладно, вытащили и спасибо. Дальше что? – разбирался со шпионской логистикой Алекс.

– Пока не знаю, – резко ответил звеньевой. – Будем разбираться…

– С чем разбираться: как я в Газе оказался? Скажу сразу: лучше тебе не знать… – прибег к смысловому наморднику Алекс, не раз им апробированному.

– Чтобы продвинуться, – скривился, чешась за ухом, крот, – нужно понять, кто вы; у меня куча вопросов. Пока ясно только одно: вы не сумасшедший, хотя и были сомнения… Жду ответа на вопрос: откуда беглый, почти без акцента иврит? Разъяснять, почему выделываетесь, делая опасные намеки, необязательно.

– Давай так… – ненадолго задумался Алекс. – Я постараюсь внести ясность, даже обещаю, но прежде ответь: мой дальнейший маршрут, каковы на мой счет указания?

Звеньевой покрутил головой, давая знать: так не пойдет, мои правила.

– Подожди, – терял терпение Алекс, – сложно представить, что мой расклад хуже твоего? Вдруг начальство у нас общее? Не влетит ли под горячую руку, перестраховщик? И сам посуди: какова вероятность ошибки, когда тебе выложили мои координаты с точностью до сантиметра. Нашел бы иначе… Сам посуди, что, Газа – мегаполис, кишащий заложниками, перенаселенный Шанхай? – Алекс хмыкнул, но уловив холодный, непреклонный взгляд, понял, что в глухой обороне не отсидеться. Как бы в новый подвал не угодить… Заговорил примирительно: – Да, я израильтянин, живу здесь давно. Писатель, аналитик и политтехнолог, в определенных кругах России известный. Заказывают обзоры, экспертные оценки…

– Ну да, Газа – самое место для вашего брата, да еще в период войны… – нашел логическую прореху в ответе региональный крот. Неприятно оскалился, но вдруг дружелюбно свернул разговор: – Что это я? Спать ведь умираете, распоряжусь, чтобы постелили. Завтра договорим, хотя давно сегодня…

И правда, народ Сдерота, давно проснувшись, заполнял артерии загона наемного труда.

За семь последних суток Алекса, наконец, свалило (забытье от газа, прерванное антидотом, не в счет). Последнее, что перед провалом в сон у него отложилось, была злорадная гримаса крота, под занавес встречи обнажившаяся в мешанине его вывесок. Между тем посмаковать леденца пробуждения не получилось – настойчивыми потряхиванием плеча его призвали заступать на вахту дня – рабовладельца мироздания.