Яблоневый сад

Валентин Григорьевич оценивал СССР с точки зрения преемственности «великого государства, имеющего тысячелетнюю историю», и уточнял в беседах с журналистом В. Кожемяко, что советская государственность – «органичное проявление национальной силы». Как вы думаете, происходит ли сейчас, по выражению В.Г. Распутина, «возвращение национальной и исторической России»? Может быть, мы строим нечто новое, или, так скажем, некорневое, или даже вовсе случайное, навязанное нам со стороны, например, Западом, а проявление различного рода историчности, «исторической России», в нашей нынешней жизни, как порой слышишь от людей либеральных умонастроений, «всего лишь бутафорщина», «стремление выдать желаемое за действительное»? Что для вас «национальная и историческая» Россия? Как порой отличить ложное от подлинного, корневое от наносного, народное от ряженого? Кстати, ностальгируете ли вы по СССР?

Ого, Александр Сергеевич! Ну, начну с последнего. Я не могу назвать это ностальгией в чистом виде, но мне жаль, мне обидно, что на переломе 80-х – 90-х годов был «оборван полёт», я бы так сказал. Потому что, наверное, каждый из нас, особенно те, кто жил в то время, могут привести очень много примеров, когда на их глазах какой-то объект, какое-то предприятие, какой-то даже целый город, вообще, как сегодня принято называть, «проект», активно развивался, но неожиданно был остановлен.

Ложь от правды очень трудно бывает отличить, даже в случае, когда это касается, скажем, какого-то конкретного человека. Не всегда можно разобрать, насколько человек правдив, когда ты с ним общаешься. Если оценивать в сфере всего государства, насколько сейчас наличествует бутафория, что-то наносное, насколько какие-то моменты жизни не соответствуют нашим корням, то следует сказать, что сегодняшнее время характерно как раз способностью вмещать в себя многое что. Возвращаются какие-то понятия, верования, традиции, возвращаются целые пласты культуры, которые по каким-то причинам были незаслуженно забыты.

В то же время либерализм, особенно в экономике, который нам пытались привить в последние десятилетия, не проявился и не укоренился. И впредь, думаю, не проявится и не укоренится в нашей огромной стране, в которой традиционно, исторически большую созидательную роль играло и играет государство, в отличие, скажем, от какой-нибудь маленькой страны, которая живёт в более-менее комфортных географических, климатических и другого рода условиях. Как иногда принято называть, либерализм у нас не летает. Пусть, к примеру, пойдёт какой-нибудь бизнес, какое-нибудь предпринимательство, какой-нибудь частник развивать Север. Не идёт и не пойдёт! Бизнес ищет, где для него выгоднее. И такой вариант он всегда найдёт. А Север, какие-то крупные объекты, обширные территории, что называется, ему не по зубам. У нас страна в миллионы квадратных километров, две трети России в такой непростой ситуации находится.

Да, в отдельных случаях, там, где более-менее всё сложилось, какие-то отдельные предприятия, отдельные проекты работают, в какой-то мере даже лучше, чем, скажем, в советское время. Но, во-первых, это как раз исключения, которые подтверждают правила по количеству и по масштабу. Во-вторых, ещё неизвестно, как бы мы жили, если бы тридцать последних лет продолжали развиваться, как развивались в советские времена. Может быть, стали бы жить намного лучше. История, однако, сослагательного наклонения не терпит. Но тем не менее нужно учитывать, что мы до сих пор по многим видам промышленности отстаём от уровня Советского Союза. А ведь почти тридцать лет новой России!

Я по первой профессии строитель, – и мы в 89-м году полтора миллиона квадратных метров жилья и других объектов возвели. В нынешнем году Иркутская область планирует выйти на миллион квадратных метров, что составит две третьих от объёмов 89-го года. К слову, я принял в 2015 году в качестве губернатора вообще выполненных строительных работ всего на одну треть от того, что произошло в памятном 89-м.