Яблоневый сад

Хочу, пропев, песню мою оставить в веках.
Сердце хочу ярким цветком оставить в горах.
Но об одном Бога молю: «Только оставь
Горе и боль в чёрной земле – там, где мой прах».

В веках?

Но ведь и душа человеческая нетленна.

(2013)

Не надо бы забывать: Иосиф Уткин – наш поэт

В преддверии 110-летия Иосифа Уткина прошёлся по книжным магазинам Иркутска: искал его книги. Не нашёл. Что ж, бывает: ведь не 100-летие отмечаем. Хотя – о 100-летии: 10 лет назад отметили, но – как? Переизданные книги, библиографические указатели, научные и читательские конференции, семинары, медиапроекты? – не припоминается что-то. Если кто-нибудь хочет поправить меня – поправьте, пожалуйста. Но знаю доподлинно: в Иркутске с давних пор его именем названа улица, областная юношеская библиотека и в школе, в качестве региональной прибавочки, факультативно, кажется, в 5–6-х классах (!), проходят его стихи; в советское время ещё была литературная премия его имени – комсомол награждал лучших писателей Приангарья.

Но главное – стихи, конечно, стихи, его поэзия. Она, несмотря на невнимание издателей и наш общий недосмотр, она, слава Богу, с нами. К примеру, в моей домашней библиотеке в знаменитой и по сей день чтимой народом (и читаемой!) двухсоттомной серии «Библиотека всемирной литературы» (издания 60–70-х годов), в томе 179-м он – наш Иосиф Уткин, к тому же в кругу великолепного поэтического ожерелья – Владимира Маяковского, Валерия Брюсова, Сергея Городецкого, Велимира Хлебникова, Николая Клюева, Анны Ахматовой, Осипа Мандельштама, Галактиона Табидзе, Максима Рыльского, Степана Щипачёва, а перед ним – как щит – одногодок его Михаил Светлов:

В этой бешеной круговерти
Я дорогу свою нашёл,
Не меняюсь я, и к бессмертью
Я на цыпочках подошёл.

А за ним – как плечо друга – тоже одногодок – Илья Френкель:

Об огнях-пожарищах,
О друзьях-товарищах
Где-нибудь, когда-нибудь
Мы будем говорить…

А дальше – Александр Жаров, Муса Джалиль, Николай Рыленков, Семён Липкин и много кого ещё из тех, кого читаем подчас как собственную исповедь.

Поистине, жизнь многих из них – бешеная круговерть, но дорогу свою они нашли – к тем читателям нашли, к нам нашли, а от нас они не могут не пойти к другим поколениям.

Своей дорогой шёл по жизни и в поэзии и Иосиф Уткин. Детство – Хинган, Китай, тревожная КВЖД, которую строили родители. Потом возвращение в родной Иркутск, нелады в вышеначальном училище, из которого юного Иосифа исключили за своенравие и вольномыслие. Отец бросает семью – Иосиф, мальчик, вынужден работать. Первые стихи, первые публикации в иркутских газетах, напряжённая литературная учёба, ожидания. Но снова лихо: с добровольческой группой иркутского комсомола – на Дальневосточный фронт, на войну. Бойцом. Семнадцати-то годков! Потом – Москва, Институт журналистики, в который он был направлен в качестве поощрения, выходы первых книг, непростая работа в газетах, издательствах. Весь – в литературе, в общественном котле, до донышка – герой своего времени. А время, известно, не выбирают.

Я видел, как в атаках
Глотали под конец
Бесстрашные вояки
Трагический свинец…

Это он в своём «Слове Есенину», тогда недавно ушедшему из жизни, горестно итожит и свой жизненный опыт, а ведь ему всего было 23. Паренёк, но – внешне. Строкой, а значит, душой, – уже бывалый, уже мудрец. Потому и веришь написанному им тоже в 23:

…Что пуля? Пуля – дура.
А пуле смерть – сестра.
И сотник белокурый
Склонился у костра…

Очередное лихо – Великая Отечественная. С первых дней поэт на фронте, не поэтом, не при газетке, а – бойцом. Однако поэзия – в сердце, под гимнастёркой, и чуть передышка – стихи, стихи:

Если я не вернусь, дорогая,
Нежным письмам твоим не внемля,
Не подумай, что это – другая.
Это значит… сырая земля…

Чуял поэт смертыньку свою раннюю. Но она пока что игралась с ним: на Брянском фронте под Ельней ему оторвало осколком мины четыре пальца правой руки. Ташкент, госпиталь, передышка для духа и плоти – писать, писать! Несколько книг взахлёб написал и издал. Прекрасных книг военной лирики, если, конечно, можно применить к слову лирика слово военная.

Командир усталый спит,
Не спешит савраска,
Под полозьями скрипит
Русской жизни сказка…