Яблони старца Амвросия (сборник)

Наши его не сразу убили. Первый раз нарочно мимо стреляли. Думали, поп пощады просить станет или бежать попытается. Вот потеха-то будет, когда его на бегу пристрелят! Только он стоит, не шелохнется, сам бледный как смерть, лишь губы шевелятся. Похоже, молится. Второй раз выстрелили – опять мимо. А потом третий раз – наповал. Не спасли попа его молитвы!

После того мы в церковь вошли. Товарищ Вендельбаум сразу к Царским вратам направился, распахнул их пинком, вошел в алтарь и сбросил с престола все, что на нем было. А сам уселся на него и кричит:

– Эй, тащите сюда вино и поповские тряпки! Сейчас мы тут свою красную обедню устроим![21]

Бросились они в ризницу, вытащили облачения отца Якова. Товарищ Вендельбаум красную фелонь[22] на себя напялил, а остальное на пол побросал. Потом велел принести ему Чашу[23] и церковное вино. И первым сам выпил, а потом другим дал. А как все захмелели, принялись иконы со стен срывать да швырять их об пол – ни одной не оставили! Кто-то из Евангелия страницу вырвал, свернул цигарку и закурил… Рыжий парень ковшичек серебряный себе в карман сунул. Потом на себя поповскую скуфейку напялил и пустился вприсядку. Пляшет, а сам частушку горланит:

У попа была кадила,

семь пудов угля спалила!

Поп кадилой часто машет,

попадья вприсядку пляшет!

...

Вслед за ним и другие в пляс пошли. Только я стою ни жив ни мертв. Потому что кажется мне: на престоле вместо товарища Вендельбаума кто-то другой сидит, черный, страшный… с нами крестная сила! Поднял я руку, чтобы перекреститься… и тут он как закричит:

– Ты что там делаешь? А ну иди сюда!

Подхожу я, а он ухмыляется и мне Чашу протягивает:

– Пей! Да чтоб до дна!

Смотрю я, а в Чаше – кровь. Страшно мне стало. Отдернул я руку… А он мне кричит:

– А ну пей! Не то пристрелю!

Зажмурил я глаза и залпом осушил Чашу. Думал, не быть мне после этого живу… Ведь из этой Чаши отец Яков нас причащал… Только ничего не случилось. Гром не грянул, земля не разверзлась. Да и в Чаше не кровь оказалась, а вино. Сладкое вино, крепкое. А товарищ Вендельбаум зубы ощерил и снова мне в Чашу вина наливает. Теперь уже я сам за ней руку протянул. А потом пустился плясать вместе со всеми…

Эх, пить будем и гулять будем, а смерть придет, так помирать будем! Гуляй, братва, пока жива! Двух смертей не бывать, а одной не миновать!