Яблони старца Амвросия (сборник)

– Да уж, вознеслась! – вырвалось у меня. – Скорее – низринулась…

– Ты это о чем, брат Иаков? – спросил владыка Нонн. – Что ты имеешь в виду?

И тут я не выдержал. Все, что бурлило, кипело, клокотало в моем сердце, выплеснулось наружу словами – злыми, хлесткими, как плеть работорговца. Неужели владыка до сих пор не понял, что эта блудница просто-напросто обманула его?! И ведь какую комедию она разыграла перед нами: и в ногах-то у нас валялась, и слезы проливала… мартышка разряженная! Теперь же небось хвастается перед дружками за чашей вина, как ловко она провела этих простачков христиан. А те и хохочут, и она вместе с ними! Что ж, как говорится, сколько свинью не мой, снова залезет в грязь! А эта… да она еще гаже свиньи!

Похоже, моя пламенная речь повергла владыку в ужас.

– Но она же твоя сестра… – едва вымолвил он.

Что! Это она-то – моя сестра?! С чего он взял?! Да, когда-то у меня и впрямь была сестра! И я каждый день молю Бога, чтобы она нашлась! Но если бы я узнал, что моя сестра стала такой, как эта Пелагия, то с негодованием отверг бы это родство. Лучше бы она умерла, сгнила заживо, провалилась сквозь землю! Что общего между Христом и велиаром, между верным и грешником?![57] Иметь такую сестру – позор для христианина!

– Ты сказал… – произнес владыка Нонн, с жалостью глядя на меня.

* * *

Спустя несколько дней патриарх отпустил нас по домам. И мы с владыкой Нонном вернулись в Илиополь. Постепенно я забыл о тех искушениях, что постигли нас в Антиохии. Тем более что с тех времен прошло уже три года. Вдобавок раздумывать о прошлом было и некогда: здоровье владыки Нонна слабело[58], и он поручил мне большую часть дел по епархии, а сам большую часть дня и ночи проводил в молитве. Вот только почему-то он не спешил рукоположить меня во священника. Не говоря уже о том, чтобы назначить меня своим преемником на Илиопольской кафедре… Но почему владыка Нонн медлит? Ведь, похоже, смерть его не за горами – за плечами? Где он найдет себе более достойного преемника, чем я? Или он мстит мне за ту давнюю выходку? Хотя я в тот же вечер, выполняя заповедь святого апостола Павла, на коленях молил епископа простить меня[59]:

– Я не держу на тебя зла, чадо, – сказал он. – Бог… и твоя сестра да простят тебя.

Выходит, тогда мой владыка сказал неправду. Он простил меня лишь на словах, а сам затаил на меня злобу. А всему виной – та блудница, из-за которой в одночасье пришел конец нашему мирному житию. Покарай ее Господь за это! Впрочем, она наверняка уже умерла лютой смертью нераскаянной грешницы и теперь мучается в аду. Что ж, по делам ей и мука!

* * *

В те дни мне пришло на ум посетить Святую землю. Должен же я наконец воочию увидеть места, которые Спаситель освятил Своими пречистыми стопами! Разве благочестивый человек не обязан хоть раз, да побывать там? Вдобавок за время моего отсутствия владыка Нонн убедится, какой я незаменимый помощник. И, Бог даст, сменит гнев на милость…

Надо сказать, что епископ не стал отговаривать или удерживать меня:

– Что ж, Иаков, твое желание похвально. Отправляйся с Богом!

Но когда я уже выходил из его покоев, он окликнул меня:

– Постой, брат Иаков! Я хочу кое о чем попросить тебя. Поищи-ка ты в тех краях монаха Пелагия. И если найдешь, то посети его. Это пойдет тебе на пользу душевную. А теперь ступай!

* * *

О том, что я видел в Святой земле, рассказывать не стану. Это вам стоит увидеть самим.

Что до монаха Пелагия, то едва я справился о нем у одного из прихожан храма Гроба Господня, как тотчас услышал:

– Как же не знать отца Пелагия? Его келья – на Масличной горе, где молился Спаситель[60]. Строжайшей жизни старец и молитвенник великий. Правда, сам я его никогда не видел, потому что он живет в затворе. Только от людей слышал, будто он нездешний, пришел сюда года три назад, а откуда – Бог весть. Сходи к нему, отче, непременно сходи – великую пользу для души получишь! Такие подвижники, как он, – свет нам, мирянам! Да что там – всему миру!

Добравшись до кельи Пелагия, я застыл в недоумении. Где же тут дверь? Со всех сторон – сплошные стены. И лишь в одной из них – крохотное окошко, наглухо закрытое ставней…

Я прочел молитву и постучал в ставню. Окошко открылось.

Где я уже видел эти глаза, голубые, как летнее небо? Впрочем, откуда я мог их видеть прежде? Говорят, у паломников в Святой земле часто бывают всевозможные наваждения и искушения. Как видно, подобное сейчас творится и со мной. Нет, мне незнаком этот изможденный, безбородый затворник… похоже, он евнух. Но какую же силу веры надо иметь, чтобы понести подвиг, который принял на себя этот раб Божий!

Лицо затворника было полузакрыто монашеским куколем. Однако я чувствовал на себе его внимательный взгляд. Мне было не по себе. Казалось, этот Пелагий читает мои мысли… даже те, которые я желал бы утаить в сокровенных глубинах своего сердца…

– Почтенный брат мой… – наконец произнес затворник. – Не ты ли служишь у епископа Нонна Илиопольского?