Яблони старца Амвросия (сборник)

Надо сказать, что с виду этот человек был предельно немощен. Маленького роста, почти карлик, худой, со слезящимися глазками и огромным красным носом, чрезвычайно подвижный, несмотря на свою старость. И крайне общительный, пожалуй, даже болтливый. Разве такими бывают настоящие монахи?

По рассказам отца, до пострига отец Илия звался Иваном и служил псаломщиком[66] в Никольском храме. О том, какую жизнь он вел тогда, лучше всего говорило сложенное про него присловье: «Дьячок Иван вечно пьян». Когда же, как пошучивал отец Илия, у него «печали и болезни вон полезли», он подал прошение, чтобы его приняли в Свято-Троицкий монастырь. Вот так он и стал монахом. Хотя мне всегда думалось: ну какой же он монах? Только по одежде. А как известно, одежда монахом не делает.

Послушание, которое нес отец Илия в монастыре, в наших храмах обычно поручают старым женщинам. Иногда его шутливо называют дежурство по подсвечникам. В то время, когда в соборе не было службы, отец Илия сидел в уголке собора на низенькой скамеечке с четками в руках. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Однако на самом деле отец Илия бдительно наблюдал за подсвечниками. И стоило какой-нибудь свечке накрениться и начать таять, или упасть на пол, как он вскакивал со своей скамеечки, с юношеской быстротой устремлялся к подсвечнику и наводил на нем порядок. А потом возвращался в свой укромный угол.

Вот и в этот раз, когда мы с отцом пришли в монастырский собор, чтобы помолиться в пещерке святителя Иоасафа, отец Илия пребывал на своем насиженном месте в углу. Впрочем, заметив нас, он тут же вскочил и направился к нам. Зато мы замерли на месте. Из склепа святителя Иоасафа выходил незнакомый осанистый монах, на вид лет сорока. Кто он?

В это самое время кто-то толкнул меня в бок. Разумеется, это был отец Илия.

– Видишь его, Асафушка?[67] – зашептал он мне прямо в ухо, обдавая меня терпким запахом лука. – А знаешь, кто это? Это – архимандрит, нездешний, из Олонецкой губернии приехал. Говорят, он ученый, академик[68], да еще и писатель… книги про святых пишет. А еще он в тамошней духовной семинарии самый главный. Ректор… а там, гляди, и архиереем станет.

Отец недовольно взглянул на отца Илию. В самом деле, разве пристало монаху собирать и пересказывать другим разные слухи и сплетни?! Что нам до этого заезжего архимандрита? Мало ли паломников приезжает к нам поклониться гробу святителя Иоасафа? Хотя радостно, что его знают и почитают даже на далеком Севере, где, как рассказывают, круглый год лежит снег, а по улицам городов разгуливают олени и белые медведи. Вот бы на них поглядеть!

– А знаешь, как его зовут? – донесся до меня голос отца Илии. – Его зовут отцом Никодимом. Вот оно как: архимандрит Никодим…

Кажется, отец Илия еще что-то рассказывал о нем. Но все его слова у меня, как говорится, в одно ухо влетали, в другое вылетали. Да и зачем мне было их запоминать? Ведь я вижу этого паломника с далекого Севера в первый и в последний раз.

Никогда мне его не забыть…

3. Новый епископ

Теперь мне придется перескочить через целых четыре года. Хотя за это время случилось много знаменательных событий, достойных отдельного рассказа. И самым главным из них были торжества по случаю прославления святителя Иоасафа в лике святых. На эти торжества прибыло множество паломников со всех концов России. В том числе и сестра государыни императрицы, великая княгиня Елизавета Феодоровна[69], в ту пору уже настоятельница построенной ею в Москве Марфо-Мариинской обители. Приехал и великий князь Константин Константинович, военный и поэт, печатавшийся под инициалами К.Р. Что до государя императора с семейством, то они приехали в наш город позднее, в декабре того же года, по дороге из Ливадии. Между прочим, именно наш государь позаботился о том, чтобы всенародно почитаемый святитель Иоасаф наконец-то был прославлен. И вот теперь он, царь земной, приехал к нам, чтобы почтить память святого служителя Царя Небесного.

Я был очевидцем этих событий. Например, я своими глазами видел живую ленту из богомольцев, стоявших ночью со свечами вокруг Троицкого собора. Они часами стояли, читая молитвы, в ожидании, когда им выпадет счастье приложиться к мощам святителя Иоасафа. Возможно, кто-то из тех людей жив и поныне… помнит ли он ту ясную сентябрьскую ночь, как помню ее я?

Еще я видел, как исцелялись больные, когда мимо них несли раку с мощами святителя Иоасафа. И как, видя это, обретали веру люди, пришедшие на это торжество просто из любопытства. А разве обретение человеком веры – не меньшее чудо, чем выздоровление от неизлечимой болезни… да что там!.. чем его воскрешение из мертвых. «…Был мертв и ожил, пропадал и нашелся»[70].

Так прошел 1911 год. А в следующем году я пошел учиться. Разумеется, отец отдал меня не в городскую гимназию, а в духовное училище. Ведь он, священник, мечтал видеть священником и меня, своего единственного сына. Учиться мне нравилось, и вскоре я уже стал отличником.