Яблони старца Амвросия (сборник)

Подошел он ко мне, благословил и вдруг говорит: «Хотел посмотреть, каков я? Что ж – смотри!» Тихо сказал, да только для меня эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Ведь я никому, даже другу Мите, не говорил, что еду в Оптину пустынь просто из любопытства. Как же он об этом узнал?

Поднимаю голову, смотрю, а он улыбается: «Ну, ступай с Богом. А завтра после литургии приходите ко мне оба».

Я в ту ночь глаз не сомкнул, все думал – как же я с ним завтра говорить буду? Ведь если он мои тайные мысли угадал, то, выходит, от него ничего не скроешь. А ну как начнет он меня бранить да стыдить, что плохо о нем думал да негожие книжки читал? Вот и думал я обо всем этом, думал, да только ничего путного не придумал. Так и ночь прошла.

На другой день после обедни пришли мы с Митей в скит. Первым меня к старцу в келью провели. Отец Амвросий, все в том же белом подряснике и черной шапочке, лежал на дощатой койке, покрытой ковриком. В руке у него были четки. Встал я перед ним на колени, а сам со страху молюсь: «Господи, помоги!» А ну как он сейчас меня обличать начнет? Да я же тогда от стыда сквозь землю провалюсь!

Только он вместо этого меня благословил. А потом принялся расспрашивать, кто я и откуда. Ласково так, словно я ему родной был. Только я все равно его боялся: а вдруг это он нарочно добрым прикидывается, чтобы получше выведать, что у меня на уме? И тут он вдруг говорит:

– А ты, Ваня, басни Крылова любишь читать? Прочти-ка мне «Сочинителя и Разбойника». Или нет, лучше «Безбожников».

И достает из-под подушки… что бы вы думали? Книгу басен Крылова. Толстую такую, потрепанную. Как видно, сто раз читанную-перечитанную. Подает мне, а сам смотрит и улыбается: давай, мол, читай… Ну, я и стал читать:

Был в древности народ, к стыду земных племен,

Который до того в сердцах ожесточился,

Что противу богов вооружился…

Кричат, что суд небес и строг, и бестолков;

Что боги или спят, иль правят безрассудно;

Что проучить пора их без чинов;

Что, впрочем, с ближних гор каменьями нетрудно

На небо дошвырнуть в богов…

И решили безбожники небо камнями закидать и стрелами засыпать. Да только все эти камни и стрелы им же самим на головы и свалились и зашибли их до смерти. Вот так они сами «от дел своих и казнились».

Скажете, сказка? Только от нее у меня вдруг словно глаза открылись. И понял я, что напрасно сомневался, есть ли Бог, и считал Его чудеса всего лишь счастливым совпадением обстоятельств. Разве случайность все то, что случилось со мной? Нет. Это Господь привел меня сюда, в Оптину пустынь, к старцу Амвросию. И его устами ответил мне. А я уж было поверил обманщику, написавшему ту безбожную книжку! Как же мне стало стыдно! Стою перед старцем на коленях, а сам плачу… Вдруг слышу его голос, тихий такой, словно летний ветерок повеял:

– Полно, Ваня, полно плакать. Сидор и Карп в Коломне проживают, а грех и беда с кем не бывают. Есть кое-что и похуже неверия. Вот, говорят, был один офицер: все хвастался, что в Бога не верит. Когда же угодил на войну да засвистели вокруг него пули, так он со страху давай молиться: «Пресвятая Богородице, спаси нас!» А как потом узнали об этом его товарищи да стали над ним смеяться, он и ну отказываться, мол, неправда все это, не было ничего такого… Лицемерие, оно еще хуже неверия. А теперь давай-ка я тебя исповедую.

Я из скита как на крыльях летел. И так радостно мне было, что, как говорится, ни словом сказать, ни пером описать. Вот как если бы болен я был тяжело, смертельно, и вдруг поправляться начал. И точно, после той встречи с отцом Амвросием начала оживать душа моя.

Позже когда вспоминал я тот разговор со старцем Амвросием, то подумал: а отчего это он сперва хотел, чтобы я ему другую басню Крылова прочел, про писателя и разбойника? Оговорился, что ли? Раздобыл книжку, отыскал басню… И понял: и это было не случайно. Помните, какова мораль у этой басни? Сочинитель-безбожник оказался куда опаснее самого лютого разбойника: его книги целую страну до погибели довели. Ведь, как сказал другой писатель, только православный и тоже бывавший в Оптиной пустыни, если нет Бога, то все дозволено. Да только злая воля заводит в злую долю…