Яблони старца Амвросия (сборник)

– Владыко, я тяжко согрешил. Мне нет оправдания. Я пришел просить суда над собой.

– Встань, сын мой. – Епископ старческой рукой ласково коснулся головы молодого священника. – И не отчаивайся: ведь Господь наш милостив… Он милостивее нас. В чем ты согрешил?

– Я осудил человека, – чуть не плача, произнес отец Павлин. – Маркеллин… я презирал и осуждал его. А он умер мучеником.

– Слава Господу! – эхом отозвался владыка Лукиан. – А теперь поведай мне, как он умер. Тебе кто-то рассказал об этом?

– Я был свидетелем его казни, – не поднимая глаз, ответил отец Павлин. – Вместе с пресвитером Маркеллом… теперь он епископ в Риме [41] . Он рассказал мне, что после своего отречения Маркеллин куда-то уехал из Рима. Многие думали, что он бежал в чужие края, чтобы скрыть свой позор. Однако вскоре он вернулся. После чего пошел к императору и, бросив перед ним ту одежду, которую получил от него в подарок, осудил языческих богов и сказал, что проклинает свое былое малодушие и готов кровью смыть свое отречение от Христа. Отец Маркелл говорил, будто император пришел в неописуемую ярость, велел жестоко пытать его, а затем обезглавить. Вместе с ним на казнь вели еще троих христиан: Клавдия, Кирина и Антонина. Все они держались мужественно, особенно Маркеллин. Подозвав к себе отца Маркелла, он уговаривал его не бояться страданий и пребывать твердым в вере. А еще велел, чтобы тот не погребал его тела, а оставил его на съедение псам:

– Я недостоин человеческого погребения, – сказал он. – Недостоин того, чтобы меня взяла земля. Ведь я отрекся от Господа, Творца неба и земли!

Он умер с молитвой на устах. Вслед за ним казнили остальных трех приговоренных. Тела их бросили при дороге. Впрочем, через несколько дней, ночью, мы тайно забрали честные останки Клавдия, Кирина и Антонина и погребли их. Но мы не посмели сделать то же самое с телом Маркеллина. Ведь он сам под страшной клятвой запретил хоронить его… Тем временем прошло почти сорок дней после казни Маркеллина. Я решил, что пора возвращаться домой, и поутру отправился к епископу Маркеллу, чтобы проститься с ним и получить его благословение. Однако он сказал мне:

– Брат, задержись еще на день. Нынешней ночью мы предадим погребению честные мощи епископа Маркеллина.

– Но он же запретил это делать! – удивился я. – Разве мы вправе нарушить его волю?

– Да, вправе, – ответил владыка Маркелл. – Чтобы исполнить волю Божию о нем. Сегодня ночью мне явился святой апостол Петр и сказал:

– Почему ты до сих пор не предал погребению тело Маркеллина?

– Я страшусь его клятвы, – ответил я. – Ведь он запретил хоронить свое тело, пригрозив проклятием тому, кто его ослушается.

– Разве ты забыл слова Спасителя, – произнес апостол, – «унижающий себя возвысится» [42] . Так пойди же и с честью похорони его тело.

Той же ночью мы погребли епископа Маркеллина в катакомбах Прискиллы, что при саларийской дороге. Благо ему! Ведь Господь дал ему силы покаяться и умереть мучеником. А я…

Отец Павлин разрыдался.

– А я осуждал его! Мало того, я осуждал и тебя, владыко, и всех вас. Я не мог понять, почему вы говорили Маркеллину о надежде и о Божием милосердии к кающимся. Мне казалось, что такие, как он, достойны лишь ненависти и презрения. Зато я покажу всему Риму и миру, как умирают за веру истинные христиане, такие, как я! Да, владыко, я собирался принародно исповедать себя христианином и стяжать от Господа неувядаемый венец славы. Но когда увидел Маркеллина и тех троих, истерзанных пытками, ведомых на казнь, я… я не сделал этого, потому что… испугался. Я струсил, владыко! Разве после этого я могу зваться христианином? Осудите же меня!

– Успокойся, успокойся, сын мой, – склонился над плачущим священником владыка Лукиан. – Что поделать, всем нам тяжело учиться быть христианами. И научиться смирению тоже часто бывает слишком тяжело… Но не отчаивайся. Помни о том, что нет греха, побеждающего человеколюбие Божие. Ты познал свою немощь и каешься – так не теряй же надежды на милость Господню. И пусть об этом тебе напоминает судьба епископа Маркеллина, показавшего нам пример истинного покаяния.

Сестра моя Пелагия [43]

Свершившееся в наши дни чудо я, грешный диакон Иоанн, решил поведать вам, братья мои духовные. Чтобы, услышав о нем, вы обрели пользу для души и прославили Господа, не хотящего смерти грешников, но призывающего их к покаянию и спасению. Я сам был очевидцем и свидетелем этого чуда. И сейчас вспоминать о нем мне радостно… и больно. Почему – поймете потом.

В ту пору я был молод. И служил диаконом при покойном Илиопольском [44] епископе Нонне. Вы слыхали о нем? Еще бы вы о нем не слыхали! Ведь это он много лет подвизался в Тавенниской обители [45] , пока за свою подвижническую жизнь не удостоился епископской хиротонии. Это он обратил ко Христу всех жителей Илиополя… да что там!.. даже тридцать тысяч сарацин во главе с их князем! Кто не слышал о великих и славных деяниях святителя Нонна!