Яд бессмертия

— Я сама себя осуждаю! — взорвалась Ева, отшвыривая полотенце. — Сама! Я просила ее мне довериться, обещала все взять на себя. А что получилось? Арест, отпечатки пальцев, фотографирование анфас и в профиль — целое уголовное дело! А этот ужасный двухчасовой допрос? Я заперла Мевис в камере, откуда ее вызволили нанятые тобой адвокаты под залог, уплаченный тобой же. Ненавижу себя!

Напряжение наконец выплеснулось наружу: она закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Самое время расслабиться. — Рорк легко, как пушинку, взял ее на руки и понес к кровати. — Увидишь, тебе полегчает.

Он не выпускал ее из объятий, гладил по голове. Ее слезы всегда проливались как ливень после долго назревавшей бури, а не как внезапный легкий дождик. Ева вообще не ведала легких путей.

— Мне ничто не поможет! — выдавила она.

— Поможет, поможет. Тебе сейчас просто необходимо поспать. Ты перестанешь ощущать вину, потому что на самом деле ни в чем не виновата. Завтра ты проснешься со светлой головой.

После рыданий Ева никак не могла восстановить дыхание. Голова, казалось, вот-вот лопнет от боли.

— Я должна поработать, записать имена и версии… «Дудки, — подумал он решительно. — Не позволю!"

— Подожди, сперва поешь. — Не дожидаясь возражений, Рорк потащил ее на кухню. — Даже такому непревзойденному мотору, как твой организм, нужно иногда заправляться топливом. Кроме того, я должен тебе кое-что рассказать.

— Я не могу зря тратить время!

— Ты потратишь его не зря.

"Пятнадцать минут», — решила она, уловив волшебный аромат.

— Наскоро поедим и коротко поговорим, ладно? — предложила Ева, вытирая глаза. Она еще не решила, стыдиться ли прорыва плотины и бурных слез или признать, что ей полегчало. — Прости, что я так позорно разревелась…

— Можешь реветь в моем присутствии сколько влезет. — Рорк поставил перед ней дымящийся омлет и полную чашку, уселся напротив и устремил взгляд прямо в ее распухшие от рыданий глаза. — Я тебя обожаю.

Ева вспыхнула. Никто, кроме него, не мог вогнать ее в краску.

— Нечего меня отвлекать! — Она схватила вилку. — От этих речей я всегда теряюсь и забываю, как в таких случаях полагается отвечать. — Она попробовала омлет. — Скажем, так: наверное, ты — это лучшее из всего, что когда-либо со мной происходило.

— Сойдет.

Ева взяла чашку, сделала глоток и скривилась.

— Это не кофе!

— Чай — для разнообразия. Успокаивающая смесь. Хватит с тебя кофеина.

— Наверное… — Омлет был восхитительный, пальчики оближешь, для спора у нее все равно не хватило бы сил, поэтому она послушно глотнула еще. — Вкусно! Ладно, выкладывай, о чем ты мне собирался рассказать.

— Я знаю: ты удивляешься, почему я не увольняю Соммерсета, хотя он с тобой не очень-то вежлив.

— Да он просто на дух меня не переносит! Но я не удивляюсь. Это твое дело.

— Нет, наше, — возразил Рорк.

— В общем, сейчас я не хочу о нем слышать.

— Речь не столько о нем, сколько обо мне. Я хочу рассказать тебе об одном событии, в котором ты, возможно, усмотришь связь с собственными ощущениями. — Рорк подождал, чтобы она отпила еще чаю. По его расчетам, времени на рассказ должно было хватить. — В ранней молодости, еще когда я был дублинской уличной шпаной, я познакомился с одним человеком и его дочуркой. Девочка была сущий ангелочек: сама розовая, волосы золотые, райская улыбка… Они промышляли мошенничеством и неплохо зарабатывали. Я в то время тоже занимался кое-чем похожим, но мне нравилось разнообразие, поэтому я к тому же шарил по карманам. Мой отец еще был жив, когда я познакомился с Соммерсетом — он, правда, еще не носил тогда это имя — и его дочерью Марленой.

— Значит, он — бывший мошенник? — Ева ела со все большим аппетитом. — Так и знала, что у него темное прошлое!

— Зато светлая голова. Я у него многому научился. Надеюсь, он у меня тоже. Так или иначе, однажды, когда папаша отлупил меня с еще большим энтузиазмом, чем обычно, он подобрал меня на задворках, где я валялся без сознания, забрал к себе и выходил. На врача денег у него не хватило, а медицинской страховки у меня не было. Зато было сломано несколько ребер, сотрясение мозга, вывих плеча…

— Бедненький! — Она представила себе избитого Рорка, и это мгновенно вызвало воспоминания, от которых ей стало нехорошо. — Оказывается, и в твоей жизни случались такие страшные вещи!

— Разве это страшные вещи? Слушай дальше, Ева. У, Соммерсета было много талантов, в частности врачебный. При его занятиях ему часто приходилось прикидываться санитаром. Не стану преувеличивать и утверждать, что он спас мне жизнь. Я был молод, силен и привычен к побоям, но он избавил меня от лишних страданий.

— Теперь ты искупаешь свой долг перед ним? — Ева отодвинула пустую тарелку. — Понимаю… Так и надо.

— Нет, дело не в этом. Я действительно был его должником, но давно расплатился. Иногда он сам становился моим должником. Когда мой папаша сыграл в ящик, мы стали партнерами. Опять-таки не скажу, что он тянул меня за собой, — я заботился о себе сам. Зато благодаря ему я обрел то, что именуется семьей. Я очень привязался к Марлене.