Яд для императора

— Не обращайте внимания, ваше высокопревосходительство, — сказал Углов. — Это я использовал новый термин, который пока еще не вошел в общее употребление. Я только хотел вас заверить, что расследование будет проведено быстро и в глубокой тайне. Никто из членов царствующего дома не будет потревожен. Да и высоких особ мы касаться не будем.

— «Мы»? — поднял бровь граф Орлов. — Вы хотите сказать, милостивый государь, что надеетесь получить в свое подчинение группу моих подчиненных?

— Нет, не хочу, — заверил его Углов. — Точнее, не смею на это надеяться, зная занятость жандармского корпуса. У меня есть своя коман… То есть у меня есть свои подчиненные. Мне их будет вполне достаточно.

— Значит, все будет проведено быстро и тайно… — задумчиво произнес граф, повторяя слова посетителя. — Это неплохо, неплохо… Этакое secret de l’enquête… В таком случае да, пожалуй…

— Да, вот именно secret de l’enquête! — сказал Углов — теперь уже он повторял слова князя.

— Хорошо, но чего же вы в таком случае от меня хотите? — спросил Орлов. — Царское повеление у вас уже есть, людей вам не нужно…

— Но я же не мог начать действовать в такой сфере, как следствие, — объяснил статский советник, — не заручившись согласием вашего высокопревосходительства. Это было бы неучтиво, верно ведь? Я должен был поставить вас в известность с самого начала. Кроме того, я надеялся получить от вашего высокопревосходительства хороший совет относительно направления расследования. Ведь вы лучше меня знаете окружение покойного императора и вообще ситуацию в стране…

— Как вы, однако, необычно выражаетесь, — заметил граф. — Ситуация… Тоже, верно, какой-то новый термин? А насчет совета, что ж…

Видно было, что глава Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, с одной стороны, польщен просьбой, а с другой — несколько растерян.

— Что ж, я могу повторить то, что уже говорил, — с важным видом изрек Орлов. — Польские круги, вечно недовольные своим положением, — это, пожалуй, самое первое направление, которое приходит в голову, если всерьез ставить вопрос о таком преступлении, как убийство русского Государя.

— А еще кто мог? — спросил Углов.

— Еще? — граф в растерянности развел руками. — Не знаю… Нет, просто не представляю!

— А какие-нибудь революционеры? Бунтовщики? Ну, вроде тех, кто потрясает Францию?

— Бунтовщики? — с удивлением произнес граф. — Карбонарии? У нас, в России? Нет, это немыслимо! Совершенно немыслимо!

— Тогда, может быть, происки соседних государств? — не унимался посетитель. — Например, Блистательная Порта, столь часто битая нашими армиями? Или Англия, вдохновительница теперешнего нападения на Россию?

— Турки? — задумался Орлов. — Что ж, турки могли бы… да, могли… Но, опять же — каким образом? В окружении Государя нет никого, кто мог бы стать проводником замыслов султана. А что касается Англии… Как-то это на нее не похоже… Впрочем, это предположение стоит проверить.

— Хорошо, я проверю, — кивнул Углов. — Тогда, ваше высокопревосходительство, у меня останется к вам лишь одна просьба. Не могли бы вы выдать предписание для всех чинов жандармерии, дабы они оказывали всемерное содействие в моем расследовании? Мне бы такая бумага очень помогла.

— Предписание? Да, это возможно, — согласился Орлов. — Я распоряжусь, чтобы составили. Скажите, куда вам доставить этот циркуляр?

— А не надо составлять, у меня уже составлено, — заявил статский советник. — Вот, извольте прочесть, и если все в порядке, то можно было бы и визировать.

С этими словами он подал главе корпуса жандармов еще одну бумагу — и вновь с вензелем императора Николая Павловича. Князь Орлов прочел документ, произнес «Кхм, ну-с…», после чего взял перо, поставил внизу свой росчерк и вернул бумагу статскому советнику. Кирилл Андреевич Углов встал, произнес «Премного вам благодарен» и уже направился было к выходу, но на полпути вдруг обернулся и произнес:

— Совсем забыл вам сказать. Его Императорское Величество изволили пожелать, чтобы начатое мною расследование оставалось в тайне, насколько это возможно. Стало быть, и мой визит к вам тоже не подлежит огласке.

— Понимаю… да, воля Государя… — веско отвечал шеф жандармов. — Это все?

— Да, все… Хотя нет, есть еще один вопрос, личный. Скажите, а что, это действительно бросается в глаза — вот эти… эээ… новые термины, которые я употребляю?

— Да, верно, — кивнул граф. — Как-то это… необычно. Как это вы давеча выразились? «Ситуация в стране»… Надо будет запомнить. А еще ваша манера говорить… Словно вам, сударь, некогда, и вы все время торопитесь. Да, и еще ваш французский… Он какой-то не такой…

— Вот как? — произнес статский советник. — Надо будет проследить. Весьма вам благодарен за содействие, ваше высокопревосходительство.

Дверь за необычным посетителем закрылась, а глава Третьего отделения все никак не мог отделаться от ощущения, что было в посланце нового императора еще что-то странное, что он не смог уловить. Нужно было внести ясность. Граф чуть тронул колокольчик, и в дверях кабинета тут же возник секретарь.