Яд минувшего

– Ты уже начал игру, – рука сюзерена легла на плечо вассала, – нам остается лишь продолжать. Джереми придется расчленить тело, поверь, другого выхода нет. Я мог бы тебе приказать, но хочу, чтоб ты понял: иначе нельзя. Мы не можем терпеть во дворце отравителя.

– Во дворце? – задохнулся Ричард. – Во дворце?!

– Другого ответа нет. – Альдо присел на краешек стола, глядя в расписной потолок. – У тебя Борн ничего не ел, с тобой все в порядке. Значит, его отравили здесь. Убийца понял, что другой возможности не будет, и всыпал отраву в алатское пойло. Хорошо, его было мало, мне не хватило.

– Ты же не стал пить с Борном, – пролепетал юноша, – и Мевену запретил.

– С Борном не стал, – король по-прежнему глядел куда-то вдаль, – но с Матильдой, когда вы ушли, выпил бы, если б осталось. А так мы просто болтали, вернее, ссорились, а потом она уснула. Прямо в кресле. Как это ни смешно, ее опять спасла дайта. У меня в голове крутились щенки, я вспомнил про Мупу и про то, что лекарь сказал о сонном камне. Этот яд усыпляет, Дикон. Просто усыпляет. Дашь человеку выспаться, и с ним ничего не будет, но если разбудить… Хотя чего тебе рассказывать, ты же видел.

– Значит, ты понял… что это яд?

– Тогда нет. Матильда не молоденькая, встала рано, пила эту свою дрянь… Она могла просто уснуть, но пуганая ворона куста боится. Я запер дверь и помчался за Дугласом, но он уже уехал. Я вернулся к Матильде, настрого запретил камеристкам к ней лезть, пока не позовет, и потащился на прием. Мне было не слишком-то весело, особенно когда я думал о тебе.

– Ты думал, меня тоже отравят?

– Нет, – Альдо подошел к часам и потянул гири. – Я и вообразить не мог, что ты потащишь Борна к себе. По моим расчетам, вы должны были подъезжать к Мерции. Я послал вдогонку гимнета, он вернулся ни с чем. Потом явился Дуглас, с ним было все в порядке, к утру я уверил себя, что шарахнулся от тени…

Сюзерен мог умереть. И Темплтон, и Матильда, и Мевен. Дикон облизал пересохшие губы:

– Я прикажу Джереми разрубить тело. – Святой Алан, какие страшные слова, но иначе нельзя. Эта война не знает ни милосердия, ни благородства.

– Что ж, решили, и хватит об этом. – Альдо топнул ногой, словно стряхивая с сапога налипшую грязь. – Сегодня последний день Излома, проводим его по-человечески. И… Дикон, четвертую чашу мы с тобой поднимем в память Борна. Он так долго был нашим другом, а врагом – всего несколько дней.

Глава 8. Талиг. Хербсте Талигойя. Ракана (б. Оллария). 400 год К. С. Ночь с 5-го на 6-й день Зимних Скал

1

Небо затянули тучи – низкие, тяжелые, полные снега, только на западе в мохнатой облачной шкуре зияла прожженная солнцем дыра. Юго-восточный ветерок пересыпал снежную пыль, над дальними тополями кружило невесть откуда взявшееся воронье.

– Мы должны смотреть, как солнце уходит в землю до половины. – Командор Райнштайнер говорил о предстоящем ритуале, как об арьергардном сражении. – Потом мы возьмем снег, по которому прошла кошка, и пойдем в дом зажигать огонь. Свечи должны загореться во время заката. Они будут долго гореть, и в это время нельзя говорить и покидать свое место. Если ты еще не сделал все необходимое для долгого ожидания, я советую сделать это незамедлительно. Времени осталось мало.

– Я готов, – кивнул Жермон, глядя на розоватый вечерний снег.

– Тогда нам следует начинать, – уведомил бергер, вытаскивая из-за пазухи пятнистую беспородную кошку, приблудившуюся к кашеварам арьергарда. – Я вынужден просить прощения у бедной малышки, но придется ей сделать лапы и хвост мокрыми и холодными.

Киска протестующе замяукала, широко раскрывая розовый рот, но Ойген Райнштайнер был не из тех, кто считается с чужим мнением.

– Оставь свой след первой на этом снегу, – велел барон извивавшейся кошке и решительно швырнул ее в сугроб. Мелькнули черно-белые пятна, раздался жалобный мяв.

– Это было необходимо, – объяснил бергер то ли Ариго, то ли своей жертве, с воплями пробивавшейся сквозь снежную целину домой, к кухням.

– Как же мне надоели эти праздники! – невпопад посетовал Жермон, глядя на застывшие тополя. – Если б не они, все было бы ясно.

– Ты имеешь в виду намерения фельдмаршала Бруно? – уточнил Ойген, провожая глазами барахтающуюся в снегу киску. – Мы можем предугадать его действия с большой вероятностью. Кавалерия дриксов очень старательно занимается разведкой, я отнюдь не буду удивлен, если Бруно уже имеет о нас должные сведения.

– Если так, нам остается оставить заслоны и отойти к Шафгазе.

– Разумно, – согласился командор. – Бруно фок Зильбершванфлоссе слишком осторожен, чтобы продолжать зимнее наступление, игнорируя армию фок Варзов, но что он сделает: атакует, укрепится на Хербсте или отойдет?

– Выбор небогат, – рассеянно откликнулся Жермон, щурясь на повисший над острыми верхушками алый диск. – Всерьез воевать или зимовать в открытом поле одинаково противно, а до Аконы им не добраться. Бруно это, надо полагать, видит. Думаю, он вернется к границе и будет ждать весны.