Яд саламандры

Вернулась в свои покои из дворцовых конюшен Кэна только к позднему вечеру. Физическая усталость приятно смешивалась с лихорадочным возбуждением. Она обожала лошадей, их умные влажные глаза и мягкие губы, забирающие морковку с руки, сильные стройные ноги и блестящую шерстку. И конечно силу, заключенную в этих великолепных гордых и одновременно преданных животных. А еще то чувство свободы, которое они щедро дарят своему всаднику. Свобода- то, чего ей сейчас так не хватало. Сегодня она почти ощутила ее, распробовала на вкус. И даже пристальный взгляд младшего конюха, приставленного к ней явно для того, чтобы присматривать, не мог ей помешать.

В дальнем стойле Мескэнет нашла свою старую кобылку, Ири, и чуть не расплакалась, нежно гладя ее бархатный влажный нос, почесывая за ушком. Вот и встретились. Кэна уж и не думала, что это произойдет. Пять лет- большой срок для лошади. Ири сначала отшатнулась настороженно от чужачки, беспокойно прядая ушами, обнюхала поднесенную ладонь и тихо заржала, уткнувшись носом в дрожащую руку хозяйки.

— Милая моя, родная, — зашептала девушка, обнимая гибкую шею, — Ну как ты тут? Узнала, да? Узнала?

И ком в горле встал от нахлынувших эмоций.

Старший конюх был все тот же, что и при ее отце. И Кэне стоило больших трудов сохранить непроницаемое лицо при виде старика Бахтияра, которого она знала всю свою жизнь. Улыбнулась ему чуть смущенно, замечая на себе отстраненный рассеянный взгляд потускневших от возраста глаз.

Она для него всего лишь каприз наместника, дарханка, спящая с западным элийцем. Не та женщина, к которой стоит относиться со всем почтением, но и призрение такой выказывать опасно. Мало ли что она нашепчет молодому принцу наедине. Власть наложницы над мужчиной определить сложно.

Это этих мыслей стало горько, но Мескэнет прогнала их усилием воли. Она, наконец, получила возможность выходить из ненавистной уже женской половины и нашла себе занятие по душе. И ни оценивающие взгляды, кидаемые на нее когда-то близкими людьми, ни Родэн со своей непробиваемой унизительной холодностью, одеваемой вместе с одеждой, не испортят ей драгоценные минуты счастья.

— Мескэнет, верно? — старший конюх подошел к ней, когда Кэна уже заводила Ири обратно в стойло после долгой прогулки по саду. Девушка кивнула старику, улыбнувшись и показывая, что он правильно запомнил.

— Наш принц дал по тебе особое распоряжение, — Бахтияр почесал затылок, хмурясь, — Уж не знаю, чего он этим добиться хотел…

Конюх осекся, поняв, что не то что — то говорит при личной рабыне Родэна, не его это дело- обсуждать волю наместника. Но Кэна лишь еще раз улыбнулась и велела продолжать.

— Он приказал отвести тебя к Бади. Сказал, если захочешь, можешь и за ним ухаживать, — и Бахтияр невольно рассмеялся, — Только это шутка какая-то. Подпустит он тебя, как же! Но отвести- отведу. Пойдем, девочка.

И он махнул рукой Кэне, чтобы следовала за ним.

— А почему не подпустит? Я со всеми лошадьми язык нахожу, — Кэна поспешила за Бахтияром, вручив ошивающемуся рядом мальчишке поводья Ири.

— Дак это ж не лошадь тебе! — хмыкнул старик, — Ты что, не знаешь? Бади — грифон принца.

— Грифон? — Кэна на секунду остановилась, не в силах справиться с охватившим волнением. А потом припустила за удаляющимся конюхом. Не может быть! Она их никогда близко не видела, — Так они разве в стойлах живут? Они же вольные!

— Вольные, — согласился Бахтияр, — В дальнем конце сада наш живет, куда тебе запретили лошадей направлять. Уж больно они нашего озорника боятся. Он бы может и летал сам себе по округе, да пустыня кругом. Грифонам не нравится. Им воду подавай да тенёк. А от хозяина он далеко не отлетает, вдруг понадобится. Вот и облюбовал несчастный пруд в глубине сада. Гнездо себе свил. Иногда улетает поохотиться да с подружкой встретиться, но обычно, когда принца во дворце нет. А сейчас спит поди себе под ивой, как обычно.

— Бади…Какое странное имя. Несерьезное что ли, — произнесла Мескэнет задумчиво, — Тем более для такого могучего животного.

Бахтияр рассмеялся.

— Я принцу тоже так сказал, тем более, очень уж нервный грифон у него. Я парочку видел, да только этот совсем уж себе на уме. Кроме меня и не признает никого на конюшне. Да и то…Особо не подпускает. Так вот, Бади оказывается приятель по-земному. Дарят грифонов мальчишкам неразумным, вот они их и называют, кто во что горазд. У отца принца нашего вообще Пушок был. Ага, Пушок размером с приличный охотничий домик. Видел я раз. Так и этот. Приятель…У приятеля когти, что косы. Приятеля нашел.

И Бахтияр опять расхохотался.

Но Кэна уже не слушала его, заприметив под ивой спящее животное. Сердце трепетно забилось в груди, и она невольно схватила конюха за рукав. Какое же огромное величественное создание. Даже уютно свернувшись клубочком под старым деревом, грифон внушал благоговейный страх. Встрепенулся, ударив крылом, и резко поднял птичью голову, почувствовав, что на него смотрят.

Бахтияр тут же остановил девушку и замер. Грифон издал звук, похожий на курлыканье, и склонил голову на бок.