Яд саламандры

Рэм фыркнул, смеясь, и притянул ее за затылок ближе, заставляя углубить поцелуй. Другой рукой быстро приспустил мешающие уже штаны.

— И, по-моему, у тебя там кое-то из стойла сбежал, — не выдержала Кэна, тоже засмеявшись.

Ага, — пробормотал Рэм, хватая ее за бедра и опуская пониже. Так что головка уперлась во влажный вход, — Ищет свою наездницу. Видимо, мечтает, чтобы та его оседлала. Ты же любишь галоп, кипяточек?

— Какой галоп? Кто-то обещал быть нежным… — Кэна ерзает на нем, стараясь не терять нить разговора. Ее заводят эти пошлые шутки. Раскрепощают, заставляя проще относиться к происходящему между ними.

— Кто-то иногда врет… — затуманенные желанием серые глаза, впиваются в ее лицо, гипнотизируя расширенными зрачками. Крепкие руки приподнимают и медленно, словно куклу, насаживают на вздыбленный член.

Кэна томно вздыхает, чувствуя, как приятно растянуто все внизу, и замирает, не зная, что делать дальше. Болезненный румянец раскрашивает щеки. Сейчас ей хочется нравиться Родэну. Но она не умеет ничего, не знает как, и сказать вдруг стыдно. Кусает губы, чуть приподнимаясь и опускаясь опять, смущение сковывает до самых пальчиков ног. Рэм так смотрит. Пристально, развалившись под ней, не двигаясь. Потемневший взгляд скользит по заалевшему лицу, задерживается на покачивающейся груди.

— Глупая, — вдруг фыркает тихо, рывком укладывая на себя, и сам начинает двигаться в ней, — Ты что? Смутилась? Ты такая…

Шепчет ей в ухо, нежно покусывая мочку. И девушка кивает, зарываясь носом ему в яремную ямку, крепко обвивает шею руками. Толчки внутри все настойчивей, быстрей. Набухший клитор ритмично трется о жесткие темные волоски внизу живота Родэна. Кэна стонет и сама подается навстречу таранящему члену, сильнее прижимается к его паху набухшими складочками. Смущение выбито из нее уже, и мысли все далеко-далеко. Только жарко невыразимо, и внутри сладко скручивает. Рэм приподнимает ее, заставляя выгнуться, изменить угол. И Кэна стонет протяжно, чувствуя, что головка бьет по нестерпимо чувствительной точке в глубине лона. Сбрасывает его руки с себя, двигаясь быстрее, боясь потерять это чувство. Голова откидывается, и пальцы впиваются в мужскую грудь.

Это так странно: самой выбирать темп, самой насаживаться на твердый пульсирующий член. Но так хорошо. Она чувствует, как Рэм приподнимается и ловит губами грудь, раскачивающуюся перед его лицом. Втягивает напряженный сосок в рот, прикусывая. Крепкие руки обхватывают ее ягодицы, сминают грубо. Резкий шлепок по одной из них. Будто поторапливает. И Кэна с утробным стоном ускоряется, так что бедра уже дрожат от напряжения, и воздух сухим хрипом вырывается из горла. "И правда галоп"- мелькает шальная мысль в затуманенном мозгу, прежде чем бьет электрическим разрядом, прошивая каждую клеточку. Рэм крепко прижимает к себе обмякшую девушку, быстро входя в нее. Его сбивчивое дыхание опаляет влажный висок. Тихий стон или громкий выдох, и его пальцы тоже расслабляются, переставая так впиваться в нежную кожу, а из сокращающегося лона выливается горячее вязкое семя.

— Теперь точно спать, — бормочет Родэн, прижимаясь губами ко влажному лбу девушки.

— А как же нежно? — хрипло смеется Кэна, сползая с Рэма и устраиваясь поудобней сбоку на его плече, — Вы клятвенно обещали, мой принц.

— Я так до утра не доживу, — бурчит Родэн с нотками страдания в голосе, — Спи, кому говорят.

— Лааадно, — тянет Мескэнет и жадно вдыхает разгоряченный мужской запах, исходящий от бронзовой кожи.

Чувствует, как пальцы Родэна лениво перебирают ее рассыпавшиеся по подушке волосы. Слышит все более мерный звук успокаивающегося сильного сердца. Ее веки тяжелеют. И глаза сами собой закрываются. Так уютно. Неделю назад она и представить себе подобное не могла. А сейчас, в этот миг Кэне казалось, что и нет более правильного места для нее.

29. Выходной

Она бредет по раскаленной пустыне, по щиколотку утопая в обжигающем песке. Измученные ноги давно потеряли чувствительность, перед глазами плывет все, закипающая кровь шумит в ушах, иссушая сознание. Горло дерет нестерпимо, и губы не размыкаются уже от сухости. Беспощадный белый диск над головой вытапливает жизнь из нее. И, кажется, она обратится паром сейчас, перестав существовать. И станет ближе к Великому солнцу. Нет спасения. И все же…Пока ты жив- ты идешь. Во что бы то ни стало, делаешь еще один шаг. И все равно куда. Просто, если остановишься- пустыня мигом поглотит тебя. А значит ты должен шагать несмотря ни на что.