Яд-шоколад

— Я ей звонил вчера, договорился о встрече. Два года назад мы ее допрашивали и ее сына Феликса тоже. Но чисто формально, тогда с Шадриным уже все нам ясно было, — рассказывал Гущин по дороге в Косино. — Вера Масляненко в то время только-только мужа схоронила, от рака фабрикант умер. Она горевала о нем сильно. А тут мы Родиона Шадрина задержали, дело закрутилось. Тетка, вдова, тогда просто в прострации была, никакая, я помню, я с ней лично беседовал — на том допросе еле-еле слова цедила сквозь зубы.

— Вообще удивительно все это, Федор Матвеевич, — объявила Катя.

— Что удивительно?

— Такие родственники у серийного убийцы.

— Круче некуда. Но это уж как жизнь повернется, как карты лягут. Каждому свое. Покойный муж Веры в Подмосковье большим бизнесом ворочал — пищевая промышленность. С бывшим губернатором знакомство вел. Он намного старше Веры, так же как и муж ее младшей сестры Надежды. Обе в свое время вышли за «папиков». — Гущин хмыкнул. — Только вот старшая-то Вера очень удачно, подцепила себе богача. Тогда, два года назад, когда мы с ней у меня в кабинете беседовали, когда она вся в своем горе после похорон, я все равно заметил — она панически боялась…

— Чего она боялась? — тут же насторожилась Катя.

— Ну, что вся эта история с родственником-маньяком и ее семьи коснется. Что журналисты пронюхают, что Родион Шадрин ее родной племянник, родная кровь. У них же тут, в Подмосковье, фабрика кондитерская, а пройди такой слух, что они родичи нового Потрошителя, кто бы эти конфеты у них, шоколад стал покупать? Никто. Ее тогда от большой огласки спасло лишь то, что сразу стало ясно и нам и прессе, что Шадрин психически больной, что ему спецбольница и лечение светит, а не тюрьма. Психбольной есть психбольной, пресса эту тему особо будировать не стала. Ну а потом мы программу по защите к Шадриным применили — только из-за их несовершеннолетних детей. А Вера стала сестре помогать активно.

— Федор Матвеевич, а что же теперь будет? — спросила Катя.

Гущин повернулся — он сидел на переднем сиденье рядом с шофером, Катя, как всегда, сзади. Грузный, в мятом костюме, осунувшийся и даже лысина как обычно не блестит, не сияет глянцем — он глянул на Катю. Понял, что она имеет в виду не только новое убийство, но и все, что за ним последует.

— Предстоит большая работа, — ответил он.

— Да, я понимаю, — Катя кивнула. — Я вам помогу. Не ради моей статьи. Просто я хочу понять, что же происходит сейчас, раз вы тогда, два года назад, поймали Майского убийцу.

Они ехали мимо кварталов новостроек. А затем мимо кварталов коттеджей, кондоминиумов. Затем показалось Белое озеро и яхт-клуб. Черное озеро осталось где-то там, в другой стороне. А тут возникли прелестная церковь и парк — ухоженный, однако все равно похожий на лес. А затем они свернули с улицы Оранжерейной в сторону Косино-Ухтомского, и узкая проезжая дорога повела в глубь парка к Святому озеру. Здесь в сосновом бору вдали от многоэтажек по берегам озера располагались виллы и особняки — некоторые совсем новые, без заборов и ограждений, с модной стриженой лужайкой. Другие старой постройки начала девяностых — за высокими заборами. Кирпичные замки с медными крышами из тех, что когда-то строили «новые русские» в красных пиджаках, исчезнувшие ныне как редкий экзотический вид.

К такому вот замку из красного кирпича с нелепыми башенками и безвкусными эркерами, под медной крышей, построенному в глубине Святоозерного парка, они и подъехали.

Гущин вышел из машины и позвонил в домофон калитки. Назвал себя, и калитка открылась. Они вошли на участок.

Катя смотрела на дом — да, это вам не коттедж Шадриных-Веселовских, это прямо фамильное «новорусское» гнездо. Только вот окна не мешало бы помыть в этом доме — тусклые пыльные окна. И дорожки на участке, сырые после вчерашнего ливня, посыпанные гравием, все замусорены прошлогодней листвой и сором — не мешало бы их подмести. Такой роскошный огромный дом надо содержать в порядке, а то все быстро приходит в запустение и теряет вид.

Она ожидала, что дверь особняка откроет… да кто угодно — в таких декорациях можно ожидать и охранника-гориллу, и чопорного дворецкого, как то показывают в английских детективных сериалах.

Но дверь дома распахнулась и…

У Кати захватило дух.

Она увидела вампира!

О да, именно так ей показалось в тот момент — дверь особняка под медной крышей — нелепого, кондового, вросшего в землю фундаментом, кряжистого, открыл вампир — красавец принц-кровосос.

Это существо… Катя даже сначала не восприняла его как парня, мужчину, а именно как нежить… так вот это странное существо имело очень белое лицо, подведенные черным глаза и брови, волосы цвета воронова крыла. Лишь потом, ближе рассмотрев его, Катя поняла, что парень… этот вот молодой парень загримирован, точно актер или танцовщик балета. Он был облачен в черный бархатный сюртук, черные бриджи, высокие сапоги из черной кожи. Белое кружевное жабо оттеняло матовость его напудренных щек.