Ядерная осень

— Ну что? Там что-то серьезное? — Вика прислонилась к нему сзади, положив свою миниатюрную ручку к нему на бедро.

— Сейчас посмотрим, — он наклонился, — ясно. Маслопровод отсоединился. Разболтался наве…

После первого удара капотом по голове дыроколом клацнули зубы и зазвенело в ушах. После второго он еще успел повернуть голову и увидел суровое лицо третьей дамы, вероятно вышедшей из машины. Одета она была в отличие от своих подруг в телогрейку и армейские брюки. Третий раз его ударили уже не деталью машины, а гораздо банальнее — прикладом автомата.

* * *

27.01.2027 г. Нижегородская область. 4 километра к востоку от г. Арзамас.

Припадая на коленку, ушибленную о ствол упавшего дерева, который он не заметил в зарослях сухой травы на дне оврага, Скворцов пересек третий из пяти железнодорожных путей. На двух оставшихся стояли вагоны и он решил отдохнуть, прежде чем лезть под ними. Мерцающий огонек академик заметил еще с опушки и теперь дорогу до желанного окна преграждали эти два товарняка и небольшой дворик. Голод и неимоверная усталость притупили в нем чувство страха. Посидев пять минут, он пополз под вагонами, чертыхнулся, приложившись головой о какую-то железяку и выбравшись, наконец, на свет божий, едва не полетел кубарем, спотыкнувшись о шпалу еще одного, на этот раз свободного от вагонов пути. Пригнувшись, Скворцов тихо прошмыгнул под светящимся окном, за которым слышались неясные голоса.

— А я тебе и говорю, — Мамаев налег грудью на пошатнувшийся стол, — нечего те… ик… делать. Поехали… ик… С… с нами.

— Дело братан говорит, — Степанов поймал едва не упавшую двухлитровую бутыль самогона и посмотрел на скрипнувшую дверь, — хто дверь не закрыл?

— Так-то оно так… Но я здесь родился и вырос. Куда я поеду? — седовласый старик в форме железнодорожника встал и нетвердой походкой отправился к двери, захлопнул ее, чуть не прищемив Скворцову нос и уронив по пути табуретку, вернулся обратно.

— Ерунда, Семеныч. Все мы когда-то от куда-то уехали, — Степанов ловко разлил самогон по опустевшим стаканам.

— Во, праильная мысль, Коля, — Мамаев потянулся к Степанову, чтобы пожать тому руку и в этот момент в дверь постучали.

— Да-да, — Мамаев уставился остекленевшими глазами на входную дверь, а Степанов взял в руки автомат.

— Открыть надо, а не 'да-да' балда, — Семеныч взял свое ружье и опять потопал к двери.

— Погоди, Семеныч, — Коля дослал патрон, кто там?.

— Свои.

— Это какие-то такие… ик… свои? — донеслось из-под стола, где Мамаев пытался нашарить свой 'Вал'.

— Академик Скворцов, Евгений Владимирович.

— Не ври, сука. Академика давно того… А заходи Владимир Евгеньевич, садись, — выбравшийся из-под стола Мамаев, посмотрел на Скворцова, которого уже впустил Семеныч и попытался схватить бутыль за горлышко, но это ему не удалось.

— Так. Все. Баиньки, — Коля взял разбуянившегося напарника под руки и поволок к топчану, освободив, таким образом, академику место.

Владимир Евгеньевич рухнул на табуретку и зажмурившись, одним махом выпил Мамаевский стакан.

— Закусывай, закусывай, — Семеныч подтолкнул к нему здоровый кусок кабаньего мяса, — третьего дня я эту зверюгу завалил. Причем последним патроном…

— Ох, Семеныч, щас опять свои байки травить будешь. Лучше скажи, поедешь с нами или нет?

— Сказал уже,- проворчал обиженный хозяин и, крякнув, осушил свой стакан.

— Да пойми ты, башка твоя еловая, ты здесь кто? Отставной козы баян? Да и козу эту твою не сегодня, завтра на шашлыки почикают. А у нас ты как у Христа за пазухой будешь. Да, совсем забыл, — Степанов снова поставил стакан самогона на стол, — у нас там и паровозы… тьфу, эти… тепловозы есть — без работы не останешься.

Последний аргумент оказался просто убийственным. Семеныч вскочил и куда-то выбежал. Через пару минут он вернулся со здоровым свиным окороком под мышкой и знатной головкой козъего сыра в руках. Венчала все это настоящая, запечатанная бутылка 'Степанофф', торчащая из кармана форменного пиджака.

— А, все равно все с собой не увезешь, — с этими словами Семеныч поставил бутылку на стол и застыл, вольный произведенным эффектом.

— О, тезочка, — Степанов тут же схватил фирменную водку и принялся откручивать крышку.

На следующее утро Скворцов, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу, без энтузиазма наблюдал за копошащимися у старой мотодрезины Семеычем и Степановым. За спиной тихо постанывал все утро валяющийся на топчане Мамаев. Наконец не выдержав, академик встал и поплелся к горе-ремонтникам. Героически преодолев расстояние от крыльца до дрезины (каждый шаг отдавался пульсирующей болю в затылке), он оттолкнул Колю и волшебным движением пальцев обеих рук, подобно фокуснику, соединил свежеструганные провода с клеммами движка.

— Ну надо же такое придумать, — Семеныч поставил кожух обратно, — мотор от бензопилы к дрезине прихреначить!