Ядерный клан

– Как с тобой скучно! – фыркнул Гамлет. – Но я правда ничего пока существенного не накопал, может быть, лишь вышел на информацию для размышления. Это еще вчера вышел. Значит, слушай. В серпантин горной дороги не вписался грузовик, полетел в ущелье. Ущелье глубокое, тридцать метров, и машина, естественно, разлетелась на запчасти. Водитель очутился под обломками, от него, прости господи, мокрое место осталось, документов при нем никаких не нашли.

– Но на машине был номер… – попытался угадать дальнейший ход рассказа Молодцов.

– Не было номера. На борту мелом было написано «Перегон». В общем, милиция тогда сработала хорошо, выяснила все же, какому автохозяйству принадлежал старый «ЗИС». Оперативники выяснили также целый букет нарушений, связанных с перегоном колымаги на пункт утилизации. За руль сел парень, который только хотел в это автохозяйство на работу устроиться, вот ему и дали первое задание. На отдельном листочке записали фамилию и инициал: «А. Канукоев, „ЗИС“ на утиль». Кто он, откуда, паспортные данные – ничего нет, все, как тут часто бывает, проходило на уровне личной договоренности. Понятно, что с Кавказа. Но откуда? Республик на Кавказе много. Похоронили водителя как неустановленное лицо, ибо никто по поводу гибели или пропажи А. Канукоева в соответствующие органы не обращался. – Гамлет прервался, хитро посмотрел на Молодцова: – Я тебе не надоел со своим рассказом?

– Если это все, то к нашему делу его и за уши не притянешь, – заметил Костя.

– Ну, почти все. – Гамлет взялся за последний бутерброд. – К сказанному могу только добавить вот что. В том районе, где машина под откос пошла, тогда батальон наш стоял, и зампотехом в нем служил Володя Осипов, мой друган. Человек был повернут на железках. Видит, остатки от машины лежат день, второй, едет к ментам: ребята, разрешите двигатель забрать, это же раритет. Те ему – тебе, мол, за это только спасибо скажут, особенно если от всех железяк землю очистишь. Володя с краном туда поехал, бойцы металл в грузовик побросали, и один солдатик в остатках кабины пистолетную пулю нашел. Калибр девять миллиметров, от «Макарова», значит. Ну, Володя, как положено, опять к ментам, товарищи, вот что мы нашли. А его заматюгали: мы тебе добро, а ты нам головную боль, мы дело уже закрыли, иди на фиг со своей пулей… Такая вот история получилась, Костя. О пуле мне сам Осипов поведал, тогда еще, а я о ней сейчас вспомнил. Ты меня тоже, конечно, можешь послать, как те менты…

– Могу. Но это успеется. Значит, хочешь выдвинуть версию, что Забайраев уходил с пистолетом, с «Макаровым», и в это же самое время…

– Почти в это же. Давай попытаемся выстраивать версию. Начнем! Военный городок, где хранилась мина, сожгли вечером двадцать шестого сентября, а авария с машиной на горной дороге случилась двадцать седьмого, – уточнил Гамлет.

– Временной промежуток один. Но откуда у рядового мог оказаться пистолет? За срочниками закреплены автоматы, «Макаров» старшего лейтенанта Федотова остался при нем…

– Но трупов же обнаружено на месте пожарища больше! Вот эти «лишние» товарищи могли быть вооружены пистолетами, и Забайраеву каким-то образом такой ствол достался.

– Как версия, принимается, – кивнул Молодцов. – Идем дальше! Напомни, а на твою роту боевики когда первый раз напали?

– Тридцатого, но я думаю, это к делу не относится, – ответил Гамлет. – Нет, ну серьезно! Каждый чих проверим?

– Проверим! Обязаны! Да если честно, и это не совсем уж чих… Я имею в виду пулю в кабине развалившегося «ЗИСа». Уже не чих! Пулю на Кавказе найти – что копейку. Может, она в машине десять лет валялась, может, в кармане Канукоева лежала. Мы о нем ведь ничего не знаем. Надо в этом плане покрутиться. Однако, блин, сколько же Канукоевых будет лишь в Дагестане и Чечне, а?…

3

После падения с горного склона в реку Муса очнулся только вечером. Стоял полумрак. Чуть светила керосиновая лампа, пахло сеном, молоком.

«Ах! Это рай?» – подумал он.

Попробовал приподняться, но такая острая боль отозвалась в ногах, что тут же мелькнула мысль: нет, это ад. Да и на самом деле, куда ж после всего случившегося в рай, Аллах видел его грехи, вот и наказал.

Послышался скрип двери, кто-то вошел, и Муса закрыл глаза, впрочем, неплотно. Крепкий мужчина лишь мельком взглянул на него, прошел в угол комнаты, взял там ведро, вышел.

Значит, не рай, не ад, не кутузка. Значит, жив и на воле.

Через час в комнату забежал мальчишка лет семи, увидел, что незнакомец шевелится, постанывает, и позвал взрослых. Вошли трое: старик с седой бородой и двое мужчин лет сорока, один из них тот, кто брал только что ведро.

– Незнакомец! Мы тебя выловили в реке и принесли сюда, – сказал старик. – Ты кто? Как тебя звать?

– Аслан. Я только позавчера приехал сюда из Казахстана…

– А паспорт есть?

– Он был в куртке. Куртка, наверное, потерялась.

– Куртку мы с тебя сняли, она просушилась, в карманах что-то лежит, но мы никогда не шарим по чужим карманам.

У Мусы было время придумать свою «легенду», впрочем, почти не отличавшуюся от истории убитого им водителя.