Ядерный клан

– Я из Казахстана, приехал на родину, но моего села уже нет, и знакомых нет, и я пошел к военным, может, у них будет для меня работа. В Казахстане я трудился вольнонаемным в воинской части. Только подошел к роте, и тут началось! Кто-то в кого-то стреляет, взрывы… Я побежал, упал, и ничего больше не помню…

Ему подали куртку. В карманах в целлофановых пакетах были уложены документы и деньги – он, не знавший больших денег, теперь всегда носил их с собой. Пакеты лежали на месте. Муса вздохнул с облегчением и вытащил паспорт.

Старик внимательно рассмотрел его, место казахстанской прописки, и спросил:

– А сюда куда приехал?

– В Чечню, говорю же. Мой дедушка до сорок четвертого жил в Галанчожском районе.

– Нет там такого… – вмешался в разговор один из мужчин.

Но старик закрыл паспорт, вернул его Мусе:

– Был, был такой раньше район. Молодые уже не помнят и не знают – я помню. А тебе, Аслан, наверное, надо в милицию и больницу.

– Меня из-за этой перестрелки будут долго допрашивать, потом могут отправить домой, а я не хочу. Хуже того, могут объявить боевиком. Да и в Чечню сейчас не хочу, там много зла и нет работы. А ноги… Если не задеты кости…

– Не задеты, – успокоил его старик. – Моя жена, Патимат, травница, она тебя вылечит!

Так Муса, теперь уже Аслан, и остался жить в семье чабанов. На ноги он действительно встал через пару месяцев, но навсегда осталась легкая хромота. В знак благодарности за спасение дал главе дома какую-то сумму – о, таких денег старик еще не видел! Он с подозрением стал спрашивать, откуда они у парня, но быстро успокоился, услышав, что Аслан Канукоев продал дом в Казахстане. Здесь, в маленьком горном ауле, каждое слово принимали на веру.

Аслан, подлечившись, помогал и старику, и его двум сыновьям, возился с их малышами. У старшего сына, Халима, дочери было уже пятнадцать. Ее звали Карима. Красавица!

Через год Аслан женился на ней, и все были довольны. С Халимом он как-то выбрался в Махачкалу и купил целый тюк подарков – и старику с Патимат, и Халиму с братом, и их женам, и детям. Кариме купил много серебра и нарядов. Они жили очень дружно. Жена всегда плакала от счастья, рожая ему детей. У них было три девочки и мальчик, старший, Ваха.

Где-то далеко от их дома гремела война. О ней говорили осторожно и мало, но она чувствовалась. Даже овцы привыкли к шуму пролетающих мимо военных вертолетов, не разбегались, как это было поначалу. В райцентре было много людей в форме, Канукоев не любил ходить туда, словно боялся какой-то нежданной встречи. Сам же себя утешал, стоя у зеркала: кто опознает в нем, уже начинающем седеть, двадцатилетнего юношу?

Он так хотел, чтобы прошлое забылось навсегда, но оно не забывалось. Снились родители, братья, сестры. Смотрел на горы, на мутные воды речки, а видел родное село, родной сад, и с годами почему-то все чаще и чаще возвращала его память в отчий дом. И он ловил себя на мысли, что больше страшится не встречи со старым знакомым или родственником, а именно этой памяти.

Дни Аслану нравилось проводить с отарой. С ней он поднимался высоко, к пастбищам, где не только росла разнообразная и сочная трава, но и хорошо были видны горы, как раз те, по которым он бежал двадцать лет назад. Не однажды Аслан – он уже как-то сам стал забывать свое родное имя – подгонял овец вплотную к тому месту, где толстый слой камней сдвинулся с вершин и похоронил под собой пещеру, изменившую его жизнь. Трудно сказать, как сложилась бы его жизнь, не появись в ней Бекхан, Булат, Арби, а вслед за ними новое имя, жена, дети. В этой новой жизни хорошим было все: работа, достойные родственники, уважение. Пусть так и будет. Пусть навсегда окажется потерянным и для него, и для других людей тот зеленый ранец, лежащий под камнями…

Летело время. Ушли под могильные камни старик и Патимат, Халим с семьей уехали жить под Дербент, где пустовал огромный дом родителей его жены, – хватит, наработались, пора о душе думать, об отдыхе. Там сад, виноградник, там институты, куда поступили учиться дети.

В общем, остались они с Каримой хозяевами старого дома. Достаток полный – работа есть, хорошая отара, огород, машина, – ну, чего ж не пожить настоящим и не помечтать о будущем? Он никуда отсюда уезжать не собирался, но детям готов был дать все. Вот сын Ваха – полюбил борьбу, посещает секцию, дома почти не бывает, то сборы, то соревнования. Не курит, не пьет, книги читает про веру, про ислам. Что ж, пусть в спорт идет. Шестнадцать уже. Сын крепкий, возможно, станет чемпионом!

Как-то ближе к вечеру сын пришел возбужденный, глаза горят:

– Папа, с тобой Учитель пообщаться желает, он говорит, у меня есть задатки!..

Хорошо у Аслана на душе. Надел на себя чистую рубашку, костюм и поехал с сыном в тренировочный лагерь. Там такие же по возрасту, как и Ваха, вежливые, сильные, уверенные в себе. У палатки остановились, и Ваха сказал:

– Заходи, он здесь тебя ждет.

– Как зовут-то хоть его?

– Булат Валидович.

Зашел Аслан со света в полумрак, хозяина палатки плохо видно, разве что контуры.

– Здравствуйте, Булат Валидович!