Ядерный климат

– Ничего себе проверочка, вы же меня чуть не ухайдакали.

– Ну, что ты, Зураб в этом деле мастер. У тебя даже кровь на голове не течет. – Тенгиз сел на диван рядом с Михаилом. – А теперь расскажи мне по порядку, как все было.

– Хорошо, только пусть твой Зураб принесет мне еще чаю. – Михаил поудобнее устроился на диване. – Понимаешь, Тенгиз, у нас с Вощановым как-то сразу не склеилось. Он был очень высокого мнения о себе и самоуверенный…

– Да, это было в нем, – подтвердил Тенгиз.

– Но я с ним старался не конфликтовать. Дело есть дело. В плане диверсионной подготовки он профан. Но он меня не слушал, ты ведь его старшим назначил. Кроме того, он связался с каким-то фээсбэшником и продал нас всех. Это я уже позднее узнал на суде. Когда мы подъехали к объекту, то прибора там не было и Анатолий это знал. То есть он сознательно посылал всю группу на смерть.

– Гнида, – сквозь зубы процедил Тенгиз.

– Что он замышлял с этим генералом-фээсбэшником, я не знаю. Тот генерал тоже как-то странно погиб. Короче, он вырубил меня, но не до конца. Я был без сознания, когда фээсбэшники окружили объект и всех наших перестреляли. Мне дали восемь лет, так как не сумели доказать мое участие в убийстве охранников на объекте. Анатолий получил пятнадцать лет, но он почему-то умер еще до суда. Я прокантовался на шконке[19] четыре года, вышел по амнистии. Сейчас работаю здесь в ЧОПе у родственника одного криминального авторитета. Вот и все.

Вошел Зураб, услужливо подал ему чай. Гаденыш, зло подумал Михаил, мать родную зарежет, рука не дрогнет.

– А что с этим прибором? – Тенгиз заинтересованно посмотрел на собеседника.

– Не знаю, слышал, что проект якобы закрыли, а прибор спрятали подальше, но точно не знаю.

– Я слышал, будто прибор уничтожили, – поделился Тенгиз. – Когда в печать просочилась информация об экспериментах в N-ске, был большой скандал и исследования закрыли. А жаль! – цокнул он языком. – Как ты смотришь на то, чтобы хорошо заработать?

Вот с этой целью ты и приехал, понял Михаил.

– Как заработать?

– Нужны твои навыки диверсанта, готовим операцию…

– Какая операция?

– Взрыв в метро.

– Сколько?

– Сто тысяч.

– Это несерьезно, Тенгиз, – презрительно скривил губы Михаил.

– Это за подготовку. Еще сто тысяч после операции.

– Ну, это уже кое-что. В какой стадии операция и что мне надо делать?

– Значит, так. – Тенгиз придвинулся ближе к Михаилу, стал говорить тише. – Группа готова, все люди в ней проверены, надежны. Вот только командир там начал куролесить, да, Зураб?

– Да совсэм крыша поехала у Рябого, начал потрошить машины на дорогах, – возмущенно воскликнул грузин.

– Ну, в общем, приедешь туда, определишься на месте. Если что, даю тебе ВСЕ полномочия. – Тенгиз сделал ударение на слове «все». – Жалко из-за одного придурка угробить всю группу. На Кавказ поедете с Зурабом, но раздельно, он тебе объяснит все детали.

– Когда выезжать?

– Скоро. Но сначала съездишь в Москву, выберешь станцию метро. Требования к ней: форма арки и чтобы не было видеонаблюдения. Там еще есть такие.

– Какое «вв»?

– Ну, это сюрприз. Классные бомбочки, в живых никто не останется.

Через два дня в Москве на конспиративной квартире Михаил встретился с Кобецким. Генерал ФСБ на встречу пришел не один.

– Николай Петрович, наш оперативник, специалист-взрывник, имеет боевой опыт, – представил он молодого мужчину лет тридцати пяти. – На Кавказе будешь работать с ним.

Михаил внимательно посмотрел на будущего соратника. Нехилого сложения, спортивная фигура, взгляд серых глаз умный, доброжелательный – он произвел на Михаила благоприятное впечатление.

– А теперь расскажи о своих новых друзьях, – попросил Кобецкий.

– Не такие уж они и новые, Геннадий Николаевич, – усмехнулся Михаил, – один нам очень хорошо знаком – Тенгиз Ашотов.

– Прыткий господин! – воскликнул Кобецкий.

Михаил рассказал все, что ему стало известно о планах террористов. Контрразведчики слушали внимательно, не перебивая. Лишь один раз генерал переспросил: «Так и сказал: в живых никто не останется?»

– Да, так и сказал.

– Что это? Похоже на вакуумные? – повернулся к Лемешеву генерал.

– Да, Геннадий Николаевич, при взрыве этих изделий в закрытом помещении никто не выживает, – подтвердил майор.

– В пользу этого говорит и тот факт, – заметил Михаил, – что Тенгиз просил подобрать станцию в форме арки.

– Правильно. Форма пещеры или арки – в таких помещениях эффективность вакуумных изделий максимальна.