Ядовитая кровь

А если бы... Если бы соседи могли видеть сквозь Пелену... Или если бы сами рассмотрели, как их соседи по подъезду меняют облик... те, кто жил в их подъезде... Так же горевали бы и ужасались чужой, нечеловеческой жестокости или сказали бы, что, мол, так этим тварям и нужно?

Сам он, Влад, что думает об этом?

— У тебя есть телефон полковника Петренко, из Киева?

— Есть, — подтвердил Капустян.

— Позвони, скажи, что хочешь лично с ним переговорить. Есть дело. Информация очень важная. Только лично.

— В Киев позвонить?

— В Харьков. В Харькове он. Ты что, не знал?

— Нет, мне подполковник Осокин дал его телефон, приказал докладывать... — Капустяну было неловко, что вот так он опростоволосился, проявил некомпетентность. — Я позвоню...

— Тогда не говори, что хочешь лично с ним встретиться. Скажи, что нужно хоть с кем-то посоветоваться, что ты кое-что нашел у меня... А подполковник Осокин в командировке. Ты растерян, не знаешь, что делать... Усек?

— Усек, — кивнул Капустян.

— Вот и молодец. Когда он скажет, где у вас встреча, езжай туда, это на Есенина, в районе проспекта Ленина...

— Я знаю, — сказал Капустян. — Там спортдиспансер неподалеку.

— Молодец, — пробормотал Влад, закрывая глаза. — Пока туда не приедешь — меня не буди. Что-то меня того...

Влад почувствовал, что проваливается, вздрогнул.

— ...капитан! Товарищ капитан!

— Что? Приехали? — Влад открыл глаза и обнаружил, что машина так и стоит перед театром. — Какого?..

— Полковник Петренко трубку не берет.

— Перезвони.

— Я уже минут пять звоню — без толку.

— Отключен?

— Нет, звонок проходит, но полковник не берет трубку.

— В сортире, — сказал Влад. — Или в ванной. Полковники любят по ванным да по сортирам шляться. Давай, я все-таки подремлю, а ты позвони ему еще... И потихоньку трогай на Есенина.

— А Серый?

— А Серый пусть за нами едет, если ему нужно. Не стрелять же... — Влад понял, что начинает нести чушь. — Извини, меня что-то развезло... Хреново как-то.

Влад снова закрыл глаза, спрятав руки в карманах куртки. Правую руку он привычно держал на пистолете. Левую... Пальцами левой руки он незаметно для себя гладил хрупкие на вид, неощутимые лепестки цветка сатра.

Влад не замечал этого, как и не замечал, что цветок начинает еле заметно светиться...

* * *

Солнце почти село. Лишь самый его край багровой полоской выступал над горизонтом. Приблуда так и не вернулся в балку, лежал на холме, раскинув руки и глядя в темнеющее небо.

Волк сидел рядом, покусывая травинку.

— А ты не из наших краев, — сказал Приблуда. — Разговор у тебя вроде как чужой.

— А это плохо? — спросил Волк. — Если я нездешний?

— А чего? Лишь бы человек хороший. — Приблуда чуть скосил глаза, глянул на Волка. — Чтоб в бога веровал...

— И горилку пил, — закончил Волк. — Пью. И вот...

Волк вытащил крестик из-под рубахи.

— Вот я и говорю... — Приблуда снова посмотрел на небо. — Но ты не из тутошних?

— Я, брат, из Сербии, — сказал Волк.

— Откуда?

— Из Сербии. За Черным морем, за Турцией, за Средиземным морем...

— Далеко, — сказал Приблуда.

— Далеко, — согласился Волк.

— У вас красиво?

— Красиво.

— Как у нас?

— Нет. Не так, по-другому. У нас — горы. Высокие. Красивые.

— Как крымские? — Приблуда никогда не видел гор, но слышал про то, что в Крыму горы высокие, лесом поросшие или голые, как кости.

— Выше.

— Посмотреть бы... — протянул Приблуда.

— Посмотришь еще, — сказал Волк.

— Я бы попутешествовал... Хотел с чумаками, да батька не разрешили. Сказали, еще успею...

— Успеешь.

— Скорее бы. Вот разведаем, что нужно, вернемся в Сечь...

— Разведаем?

— Ну, мы же разведать идем? — Приблуда даже приподнялся на локте. — Крепость разведаем, да и назад. Так ведь?

Волк не ответил. Солнце совсем скрылось из глаз, оставив темно-красную полосу в небе на западе.

«Как кровь», — подумал Приблуда, и тошнота снова подступила к горлу — вспомнил, как пытали татарина.

* * *

— Ты прямо из Сербии сюда? — спросил Приблуда.

— Нет. Я поездил по миру, и в Италии был, и в Чехии, и в германских землях...

— Мой батька тоже были в Германии. Рассказывали, как там...

— А как там? — спросил Волк странным тоном.

— Тоже люди живут, — ответил Приблуда. — Воюют, проклятые, друг с другом. За веру воюют, за земли... Наших часто туда зовут, большие деньги платят. Да еще добыча. Батька талеров привез серебряных.

— Из них серебро для сабли плавили?

— Из них. А зачем — батька не сказали.

— А против оборотней, — пояснил Волк. — Вот против меня. Обычной саблей ты меня долго убивать будешь, я тебя скорее заем. А серебром... Он тебе пуль серебряных часом не дал с собой?

— Дал. Только у меня ни пистоля нет, ни самопала... — развел руками Приблуда.

Волк молча вытащил из-за пояса пистолет и протянул Приблуде.

— Мне? — удивился тот.

— Бери-бери, как выстрелишь пулю из него, свою, серебряную, заряди... — Волк снова усмехнулся, показав крупные острые зубы. — И тогда уж стреляй не в людей, а в меня стреляй, в Синицу...

— Типун тебе! — перекрестился Приблуда.

— Ну, тогда в змея стрельнешь, если встретишься.