Ядовитая кровь

Приблуда даже не сообразил сразу, что произошло — скачок волка, удар, крик человека и высокий, протяжный крик коня — конь Мороза рухнул вместе со всадником, перевернувшись несколько раз через голову, попытался вскочить, но сломанная нога не могла удержать его. Конь упал, снова попытался встать и снова рухнул, поднимая клубы пыли. Привязанного к седлу Мороза болтало, как тряпичную куклу, ударило о землю...

Конь, опрокидываясь снова, подмял под себя всадника и тот закричал вместе с конем, так же жалобно и протяжно.

Все это Приблуда рассмотрел, проносясь мимо них, судорожно сжимая обеими руками поводья.

Конь Мороза заржал, перекрывая крик седока — Приблуда оглянулся.

Огненный шар налетел на человека и животное, окутал их.

Вопль нечеловеческой боли взлетел к светлеющему небу — и непонятно было, человек то кричит или конь.

Приблуда остановил коня, разрывая ему губы, крича что-то непонятное для самого себя.

Огненный шар, поглотивший Мороза, стал ослепительно белым, как железо в кузнице, крик прервался.

— Не останавливайся, — прохрипел кто-то совсем рядом, Приблуда оглянулся и понял, что это Чугайстр вернулся за ним. — Ты видишь огонь?

— А ты — нет? Что ты видишь?! — выкрикнул Приблуда.

— Мороза вижу. Погиб козак...

— А ты видел, что это Волк... — Приблуда выхватил из-за пояса пистолет, заряженный серебряной пулей, завертел головой, высматривая характерника. — Это ведь он... Зачем?

— Спрячь пистоль, — почти простонал Чугайстр. — Богом прошу — спрячь.

Остальные козаки остановились поодаль, дожидаясь Приблуду и Чугайстра.

— Я его убью... — прорычал Приблуда. — Убью...

Огонь потерял цвет, снова превращаясь в прозрачное желто-розовое облако. Взлетев над черным, обугленным костяком, оно замерло, словно в нерешительности.

— Хочешь, чтобы еще кто-то умер? — спросил Чугайстр. — Я следующий останусь, имей в виду. Ковинька твоей матери...

Приблуда тронул коня.

Кожа туго обтянула скулы. Зубы, наверное, крошились — так сильно он сжал челюсти.

Ладно, подумал Приблуда. Ладно. Он не забудет этого. Не забудет, как волк прыгнул и подсек ногу коня. Как рухнул конь, как кричал молчаливый обычно Мороз. Как...

— Уже скоро, — сказал Чугайстр. — Если тут бродячий огонь, то скоро. Потерпи. Скоро крепость.

Но до крепости они не добрались.

Поднявшись на очередной холм с каменной бабой на вершине, Черепень придержал коня. Качура, Чугайстр и Приблуда остановились справа и слева от него.

На вершине другого холма, вытянутого с востока на запад, словно преграждающего путь в Крым, цепочкой стояли конные силуэты. Черные плоские фигурки на фоне пока еще голубого неба.

До них было саженей сто, не больше. Для пистоля — далеко. Для стрелы — в самый раз.

Даже бежать не было смысла — татарские кони не устали, а кони козаков дышали тяжело, хрипели после безумной скачки от невидимого огня.

Черепень вытер саблю о штанину. Приблуда взвел курки на пистолях.

— Помнишь, что я говорил? — спросил вполголоса Черепень, исподлобья разглядывая татар.

— Помню, только...

— Вот и сделай так. Чтоб не зря все... Чтоб...

— Волк... — начал Приблуда.

— Потом. Все — потом.

— Как думаешь, Степан, — спросил Чугайстр, глядя перед собой, — они нам подарят бой или как гусаков на охоте перебьют?

— Им живые нужны, — сказал Черепень, и Приблуда удивился, поняв вдруг, что у атамана, оказывается, есть обычное имя, а не только жутковатое прозвище. — Пугнут стрелами, потом...

— Характерники не предупредили. — Приблуда огляделся, задрал голову — ни волка, ни орла видно не было. — Предали...

— Не суди, да не судим будешь, — напевно произнес Черепень.

— Как судишь, так и судим будешь, — подхватил за ним Чугайстр и так необычно было слышать от них Святое писание, что Приблуда не нашелся, что сказать.

Комок подкатился к горлу, Приблуда отвернулся, чтобы не видеть неподвижные черные фигурки, или для того, чтобы они не увидели его слез. Слез обиды и разочарования.

Сзади, в ковыле, где только что проехали козаки, что-то шевельнулось. Приблуда повернул коня, вытащил из-за пояса пистоль. Теперь ему было все равно, кто сейчас появится из тени. Волк или змей. Характерник или перевертень — все равно. Он выстрелит в любого из них.

— Что там? — не оборачиваясь, спросил Черепень.

— Не знаю — шевельнулось что-то.

— Хорошо, — сказал Черепень.

— Как же, хорошо ему, — проворчал Чугайстр. — Все ему хорошо.

— Ты ему нассы в глаза, — подал голос Качура, — а ему все — божья роса.

— Дай-ка мне канчука, — попросил Черепень. — Я сразу верну.

— А дидька тебе лысого, а не канчука, — ответил Чугайстр. — Нужно было не дарить.

С ума сходят, подумал Приблуда, подумал совершенно спокойно, словно не о своих соратниках думал и не о себе. Вытащил еще один пистоль, чугайстровский. Взвел курок.

За спиной у Приблуды закричали, завыли татары, в воздухе зашуршало — стрелы градом, звонко ударяя в спекшуюся землю, посыпались позади козаков. Некоторые втыкались, некоторые отскакивали, не в силах пробить корку.