Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»

Что это такое, думаю, объяснять не надо: синильная кислота с ее производными цианидами является самым быстродействующим ядом, известным человечеству. Она имеет свойство активизировать хлористые соединения ртути, обычно инертные в каломели. Человек, ставший жертвой комбинации этих веществ, быстро теряет сознание, слепнет и глохнет. Его нервная система и мускулатура еще действуют некоторое время, но потом все равно перестают функционировать. Впрочем, организм человека так устроен, что он способен оперативно среагировать на отраву (иначе смесь оршада и каломели не назовешь), жертву вырвет или у нее начнется диарея. Чтобы этого ни в коем случае не произошло, Бонапарту врачи-убийцы за два дня до отравления прописали мощную дозу слабительного, в пять раз больше принятой нормы. В итоге ослабленный желудок Наполеона не освободился от ядовитой смеси, и произошло то, что должно было произойти: неизбежная смерть через день, максимум два. 5 мая 1821 года «маленький капрал» умер.

Через девятнадцать лет после погребения низвергнутого императора его останки были перевезены с почестями в «нежную Францию». Когда вскрыли его могилу, все ахнули: тело Наполеона не бальзамировалось, но оно не было тронуто тлением. Особенно поражал контраст между истлевшей одеждой и обувью и прекрасно сохранившейся плотью. Казалось, что Бонапарт спал… Чудо объяснялось весьма тривиально. Так действует мышьяк, предохраняющий человеческие ткани от разложения. Они словно деревенеют.

Еще за два месяца до своей смерти, как отмечает в мемуарах доктор Франческо Антоммарчи, бывший император произнес: «Разве можем мы сомневаться, что наш смертный час предопределен».

Наполеон вновь ошибся: час его смерти назначил не Господь, а хладнокровно рассчитали врачи-убийцы… Впрочем, даже в том, что касается времени и выбора смерти, Александр I, русский победитель Бонапарта, переиграл его. Ведь царь, по одной из исторических версий, сам назначил себе час формального ухода в мир иной. Как задумал, так и сделал.

Глава 19. Драгоценное сердце креолки из гарема

– «Там, где не пробьется с боями могучий воин, легкими, небесными шажками пройдет прекрасная пери» – разве не так гласит турецкая пословица?

Кутузов потупил единственный глаз (правого глаза у него не было после ранения в бою с турками в Крыму; пуля вошла в левый висок и вышла в правую глазницу, не задев мозга). Всем своим видом Михаил Илларионович показывал, что нижайше просит хозяек быть снисходительнее к нему – старому, измученному ранениями солдату, который поражен неотразимой красотой трех красавиц, сидящих перед ним. К незадачливому дипломату поневоле, к тому же плохо говорящему по-турецки.

Они и в самом деле были удивительно красивы, эти три яркие блондинки, столь экзотично смотрящиеся в Стамбуле, городе по расположению южном, а по темпераменту – восточном. Михри-шах (Луноликая шахиня) являлась в этом трио главной. По имени Агнес, дочь грузинского священника, выкраденная на Кавказе чеченскими абреками, она после невероятных испытаний превратилась из рабыни в жену султана османов Мустафы III и стала матерью султана Селима III. По-турецки: султан-валиде, а по-европейски: мать-императрица. Получившая в юности прекрасное образование, Луноликая обладала не только сильным характером, но и широтой ума, независимостью мышления. Поэтому так внимательно всегда прислушивался к своей любимой грузинке, прозванной Гюрджю Гюзели (Грузинская красавица), султан Мустафа, поэтому так уважал мнение матери султан Селим. Кутузов знал, что – по сути – именно дочь кавказского попа сейчас управляет огромной империей османов.

Какая-то бойкая маленькая птичка опустилась на пышный розовый куст, рядом с которым сидела вторая красавица – Хадиджа-ханум, дочь султана Селима и Михри-шах. Разговаривая в саду с прекрасными стамбульскими гуриями, Кутузов незаметно перешел с турецкого на русский и заметил, что Хадиджа-ханум так же, как и ее мать, прекрасно понимает его.

– Не усердствуйте, генерал, – поняла его уловку Михри-шах. – Если хотите, можем говорить по-русски. Но, чтобы сделать приятное Нахши-диль, – султанша показала рукой на свою соседку, – лучше изъясняться по-французски.

Третья красавица – Нахши-диль (Драгоценное сердце) – улыбнулась и в ответ лишь слегка кивнула. Этого жеста было достаточно, чтобы на мгновение ослепить русского генерала: ее светлые волосы были усыпаны бриллиантами, как росой.

Кутузов знал, что француженка Нахши-диль – бывшая наложница султана Абдул-Хамида I, стала матерью султана Махмуда II. Нахши-диль, наверное, чтобы проверить образование русского, заговорила по-французски. Кутузов с радостью перешел на этот язык королей и мыслителей. Бегло – все-таки это язык детства, прошедшего под контролем французских гувернеров, – посланник Екатерины II начал объяснять, что России и Турции, историческим соседям, лучше жить в мире.