Ягодка опять (СИ)

Саша по-прежнему не появляется. Причем из-за этого в первую очередь обидно даже не за себя. За ребенка. Он же не виноват, что так все у нас получилось. И я ни в чем не виновата… Да и Саша тоже, наверно… Если уж судить совсем по большому, Гамбургскому счету.

Еще до того, как заварилась вся эта каша с моим похищением, Сева водил меня в театр Вахтангова на безумно смешную комедию. По той же пьесе еще при советской власти был снят двухсерийный музыкальный фильм «Небесные ласточки». Но спектакль у Вахтанговцев получился, мне кажется, намного смешнее. Так вот, герои в нем периодически гундосо восклицают: «Как стра-ашно жи-и-ить!» Зал каждый раз взрывается смехом, потому что не смеяться в этот момент нельзя. Но ведь смех — смехом, а жить-то иногда на самом деле страшно до чертиков… Страшно просто потому, что уж очень она подчас несправедлива эта самая жизнь.

Заканчиваю редактировать вторую книгу сказок о Шарике-Бобике и Деде Морозе. То, что я придумала и рассказала сама себе, сидя в подвале у Димы. Отдаю Арине. Она в восторге. Говорит, что эта книга тоже скоро пойдет в печать. Первая-то, как ни странно, расходится «на ура».

— Надежда Николаевна, а вы сможете свои сказки перевести на английский и французский?

— Смогу.

— А давайте мы с вами заключим отдельный договор на перевод, и вы сделаете это. Есть у меня мыслишка посмотреть, как ваши сказки будут продаваться за границей.

Идея мне нравится. Тем более, что процесс это тоже творческий. В реалиях английского языка и англоязычного мира мой пес и его собакоговорящий друг-волшебник обрастает одними свойствами характера и качествами. По-французски история выглядит уже совсем иначе…

* * *

На этой неделе должен начаться суд над Светланой Вербицкой и тем парнем, который по ее заказу пытался меня убить. Над Антоном Нечипоренко. Теперь хоть знаю, как его зовут и не буду путаться определяя своих мучителей — первый похититель, второй похититель… Хотя, как выясняется, никакой путаницы как раз и не предусмотрено. Узнаю об этом без затей — прямо на улице. Никто меня не вызывает в высокие кабинеты, никто не светит мне в лицо настольной лампой, никто не заставляет подписывать кровью бумаги с клятвами и заверениями в вечной преданности.

Просто в парке, где я гуляю с Данькой, ко мне подходит молодой и симпатичный парень, присаживается рядом на лавочку и представляется офицером ФСО, одним из тех, кто денно и нощно несет охрану Вице-премьера… Саши, стало быть…

— Александр Сергеевич очень просит вас во время суда не упоминать Дмитрия Шарыгина. С другими участниками процесса договоренность уже достигнута.

Вот, значит, как…

— Значит, мне предлагается забыть о том, что я по вине этого человека просидела месяц в подвале, выслушивая дикие угрозы и кошмарные подробности его прежних «подвигов»?.. Просто забыть, что он хотел убить меня и моего ребенка?

Мнется.

— Думаю, забыть это будет невозможно, Надежда Николаевна.

— Я рада, что вы хотя бы это понимаете…

— Но это в ситуации ничего не меняет. Как ничего не изменит и ваш рассказ. Дмитрий Шарыгин уже много лет назад признан невменяемым. Суду он не подлежит. Так что получится, что рассказав о его роли в вашей судьбе, вы просто перетряхнете грязное белье Александра Сергеевича. Просто расскажете всем о его родственнике и ничего не получите взамен. Ни справедливого возмездия, ни моральной компенсации.

— Почему же? Путь понесут ответственность те, кто был обязан держать его в больнице, но не уследил, в результате чего все и произошло.

— Поверьте, головы виновных уже полетели…

— Без суда и следствия?

Криво усмехается и кивает. Понятно. Людей просто поувольняли по-тихому. А сор по-прежнему остался в избе. Противно. Как все это противно. Но противней всего, и всего обидней, что уговаривать меня молчать явился этот мальчишка из спецслужб. Уж ради такого дела Саша — Александр Сергеевич, блин! — мог бы позвонить и сам… Заодно узнал бы, как себя чувствует его сын. Спросил бы хоть его имя… Правда, мой собственный опыт подсказывает, что имена-то его как раз интересуют в последнюю очередь… «Хорошо-то как, Свет… — Да я не Света… — Все равно хорошо…» Старый анекдот действительно идеально описывает наши с ним отношения…

Встаю. Он даже подается вперед — словно перехватить меня собирается.

— Уходите? Но мы ведь так и не договорились.

— И не договоримся.

— Мы могли бы предложить…

— Что? Деньги?

Кивает.

— Если вас интересует именно это…

— Не интересует.

— Я так и думал. Тогда что? В разумных пределах, естественно.

— У меня всегда все очень разумно. Пусть Александр Сергеевич позвонит мне сам. И попросит сам. Вот и все. Несложно и… по крайней мере честно.

Собираюсь уходить, уже даже сдвигаю вперед коляску, но он крепко ухватывает меня за локоть. Даже не встает, самоуверенная скотина!

— Этот вариант не подходит, Надежда Николаевна.

— Почему? Разве это так сложно — взять в руку трубку, набрать несколько цифр и произнести какое-то количество слов. Ему так не хочется говорить со мной? Ну уж потерпит… Это наверняка меньше, чем попросили от вас «другие участники процесса».