Ягодное лето

Волосы теперь кудрявились вокруг головы, с одной стороны длиннее, с другой короче – наверно, рука у Габриэлы дрогнула. И вряд ли это было так уж красиво. Габриэла потеряла все. Организаторы шоу ее просто убьют, зато ее соперницы будут на седьмом небе от счастья. Шансы на победу она потеряла, окончательно и бесповоротно…

– И с «Ягодкой» ничего не получится, – ругала она себя. – Ишь, магических ритуалов ей захотелось! А теперь тетя никогда не найдет своего поместья, если оно вообще еще существует – и все потому, что ты эгоистично возжелала стать такой как все! Эх, Габриэла Счастливая, ты мало того что несчастливая – ты просто глупая! И ты… что это? – Она перегнулась через ограждение балкона, с ужасом и недоверием наблюдая, как играющий на пляже мальчик вылавливает из волн… ее бутылку! Даже отсюда Габриэла своим новым, острым, как у орла, взором видела пуки каштановых волос, засунутые внутрь бутылки. Она глухо застонала, а мальчик, радостно выкрикивая: «Message in the bottle! Message in the bottle!»[1], побежал к родителям.

– Одного этого было бы достаточно – понятно, что ни о каком исполнении мечты речи идти не может, – мрачно констатировала Габрыся. – Я никогда не стану такой как все. А организаторы убьют меня такую, какая я есть…

– Убью тебя! – завопил Гном при виде Габрыси. – Скажи, что это неправда! Говори немедленно! Что ты сделала со своими волосами?!

– Я… я слегка челку подровняла, – плача, выдавила из себя Габрыся.

– Челку подровняла?! Челку подровняла?! – Гном повернулся к камере. – Ну, вы это видите? Накануне финала и большого голосования она отчекрыжила себе прекрасные, по пояс волосы, и у нее это называется «челку подровняла»! Зачем, ну зачем ты это сделала?!

– Пан Тадеуш, – зашептала визажистка, – это неплохо. Это, может быть, даже к лучшему. Она раньше выглядела как утопленница, а эти кудряшки, они очень хорошо подчеркивают линию губ… Так что вы успокойтесь, я вас прошу, не волнуйтесь…

Гном схватил Магду взволнованно за руку:

– Правда?! – он цеплялся за нее, будто она была его последней надеждой. – И мы не пойдем на дно?

Она покачала головой, подбадривающе улыбаясь:

– Вы посмотрите только, какая у Габрыси теперь стала красивая шея и декольте. У нее даже как будто грудь больше стала!

– Это оптический обман, – буркнул он мрачно, разминая затекшие плечи. – Что ж, Магда, дорогая, все в твоих руках – я на тебя надеюсь! Очень рассчитываю, что ты сможешь сделать из этого пугала что-нибудь приличное. А ты, девочка, – обратился он к Габрысе совершенно другим тоном, – если у тебя там в загашнике еще какие-нибудь сюрпризы заготовлены…

Она отчаянно затрясла головой.

В первую субботу сентября продюсеры программы «Чудовище и красавица» собрали перед экранами телевизоров рекордное количество зрителей. Все, абсолютно все поляки, а может быть, и полячки хотели увидеть собственными глазами чудеса пластической хирургии – увидеть превращение гадких утят в лебедей.

Ведущие представили жюри: семь членов жюри и миллионы зрителей у телевизоров должны были выбрать ту единственную, которая поедет на большой, всемирный финал в Тунис. Члены жюри улыбались в камеры и приветствовали публику, ведущие блистали эрудицией и чувством юмора – правда, не совсем спонтанным, потому что все шутки и реплики они считывали с телесуфлера.

А участницы в это время стояли за кулисами. Яркие софиты и шум зала были пока там, за занавесом. Но через минуту занавес поднимется – и каждая из девушек станет наглядной демонстрацией работы целой команды, съемочной группы программы «Чудовище и красавица». Ведь все члены этой команды – от ведущего шоу Тадеуша Лихоня, которого все называли просто Гном, до косметологов, парикмахеров, визажистов и, разумеется, кипрских хирургов – все они приложили свою руку к исполнению мечты этих молодых женщин.

Рядом с девушками стояли пять мужчин, которых называли их «спутниками», каждый был готов подать своей принцессе платочек, чтобы вытереть слезы счастья, или подставить крепкое мужское плечо, на которое она могла бы опереться.

Оливер стоял рядом с Габрысей. Он увидел ее впервые после операций пару минут назад, перед выходом на сцену, и с этой минуты как-то странно на нее поглядывал. Ей это в конце концов надоело – как будто она и без того мало нервничала.

– Чего ты на меня вылупился? – шепотом накинулась она на него. – Что со мной не так? Да я знаю, знаю, я волосы состригла…

– В-в-волосы? – он заикался, как будто не мог слова найти. – Ты что, действительно не видела себя после операции ни разу? Ты не раздобыла зеркальца, как другие девочки?

– Но я же подписала договор. Я и не искала, – заявила она твердо, а он только головой покачал. И чуть-чуть прижал ее к себе, потому что понял: в ближайшее время ей потребуется поддержка.

Началось!