Ягоды. Сборник сказок

Валерик придумал себе такую штуку. Если во время приступа находиться в маске, то и в бочке останешься в маске, и птицы могут испугаться, когда увидят такого. Попросил у Яши одну из старых ненужных масок, принес домой. Маска средневекового чудища смотрела безразличным холодным лицом. Спустя несколько дней, когда все началось, Валерик надел ее, лег, стал ждать. Ощущения оказались действительно новыми. Голова сдавливалась, тяжелела. Когда шумы перешли, рельсы слились с черными далями, а пространство стало осязаемым, пришло осознание, что всему-всему происходящему совершенно безразлично, есть маска или нет, и птиц даже можно не дожидаться, они на маску просто не обратят внимания. «Там все по-другому», – сказал Валерик после того, как пришел в себя. Взял тетрадку, нарисовал очередную картинку с рельсами, ямами, бочками.

География тех мест оставалась загадочной для Валерика. С одной стороны, каждый раз все оказывалось по-разному, с другой – четко проглядывалось общее, постоянное, независимое от времени и обстоятельств. До выброса ехать на поезде приходится примерно одно расстояние, если это можно назвать расстоянием, конечно. И казалось, что поезд каждый раз идет в одном и том же направлении.

В гостях у деда Яши было тепло. Валерик пил чай, выслушивал очередные истории о масках. Яше тоже было радостно, что появился собеседник, разбавляющий скуку. Можно уже не ходить по ночным кладбищам в поисках общения, можно посидеть, порадоваться своим же историям.

– Раньше люди тоньше относились к жизни, старались, – Яша погладил старую маску, показал Валерику, как аккуратно выставлены линии и ямочки. – Хочешь, покажу маски из второго сарая? Там есть красивые.

Второй сарай находился поодаль, ближе к деревьям. При входе те же инструменты на стенах. Тиски, зажимы, линейки, кусачки, напильники, ведерки со специальным клеем. Яша вытащил из кладовки яркие маски.

– Смотри какие.

Но Валерик на них даже не взглянул. На дальней стене висели темные маски птиц. Большие глаза, зловещие клювы. Не было сомнений, что это те самые птицы. Валерик достал из кармана тетрадку и молча протянул деду Яше.

– Ого. Ты рисуешь? О, какие птички. А что ты одно и то же рисуешь-то? О, эти птички похожи на те маски, гляди. Гляди, да это они и есть!

– А что это за маски?

– История странная. Их заказали в городском театре, привезли эскизы. Долго работал. У них постановка организовывалась по неизвестной пьесе. В один момент вылетали эти птицы и клевали героев в головы, а те укрывались от них, прижимались к сцене. А постановка не сложилась, расстроилась. Посмотри, какие страшные получились.

Дед Яша снял одну из масок со стены, протянул Валерику, а сам с интересом стал листать его тетрадку.

– Интересная каша. Рельсы заходят в бочку, птицы нюхают воду, и все это держится, не рассыпается. Есть похожие каши, которые рассыпаются, в них нет содержательности, а в твоей содержательность есть, хоть и нездешняя. Как художник художника тебя хвалю.

Валерик долго расспрашивал про заказчиков масок птиц, про детали той пьесы и постановки. Дед Яша рассказал, что помнил, но помнил он в основном параметры и специфику масок, а не обстоятельства.

Валерик взял домой одну из птичьих масок. Когда батя с друзьями пришел и начал кричать-реветь, стучаться в дверь, он, надев маску, спокойно открыл.

– Ты что?!? Ты кто?! Ты откуда? – проревел батя и захлопнул за собой дверь.

Валерик принялся кружиться по комнате в маске, изображая птицу, отчего даже собачка забилась в угол и заскулила.

Валерика не оставила мысль, что, приехав на поезде в маске, можно что-то изменить во внутреннем и во внешнем. Он даже в ней укрепился, а прошлую неудачу он связал с неправильным выбором маски.

– Я сам стану птицей, – захихикал Валерик. – Вот это будет хитрость! Добрая птичка, ты же не клюешь по своей злости, ты предупреждаешь, чтобы не вылезал, знаешь, что там опасно, – сказал он себе.

Пятна пошли по стене, по обоям, по полу. В маске и без того мало видно, пятна и пятна. Шуршания, шипения пространства – сдавлено, тяжело. Сейчас, сейчас начнется. Пошло в голову через пульсации, в зоны головных ключей, в ящики – хранители мыслей.

Поезд задерживается. Природа вроде ничего, но поезд задерживается. Можно стоять и зябнуть на природе.

Сколько можно томиться в комнате, на обочине. Поезд задерживается.

Странно. Он никогда раньше не задерживался. Что, птицы своим ходом должны лететь? Их не возят на поездах?

Поезд задерживается.

И вдруг… Черное «а-а-а-а-а», пожирающее, идущее за тошнотой.

– Снимите, снимите мешок с головы, – шептал Валерик, но никого, кроме испуганной собачки, в комнате не было.

Голова спрятана в большом мешке, крепко там перевязана, а тело пытается без нее что-то нащупать, водит руками по песку, стеклышкам.