Ягоды. Сборник сказок

Есть маски, приводящие в ужас. И ничего, как кажется, страшного в них нет, но смотришь и трясешься. Яша изучал шаманские маски и наставления в том, как пугать заблудших духов. Человека напугать просто, а вот блуждающего духа – вот это тема. Они сами кого хочешь напугают. Южноиндийские спиритисты использовали специальные краски, добываемые из животных выделений, окрашивали глаза, брови, ресницы, и предполагалось, что это работает.

Иногда Яша тихо хихикал, глядя на изображение старых масок. Будто разгадал, раскрыл хитрости.

Маска растворения, маска пряток. Карнавальные маски преодолевали кастовость, сословность. На ритуальных пиршествах, праздниках связей хозяева и рабы надевали маски и растворялись. В маске можно идти по улице вне личности, оставив себе лишь человечность, отбросив все социальные недоразумения. Во время эпидемии чумы некоторые закрывались масками в надежде на то, что так можно скрыть свое лицо от смерти: типа смерть пройдет мимо, не узнает.

Есть идолы, выставляемые для церемоний в масках. А какие у них истинные лица, мало кто знает. Истинное лицо идола – иной слой.

Комедия дель арте использует сотни масок.

На базарной площади начинается представление. Народ предвкушает, толпится. Появляются четверо: Тарталья, Скарамучча, Ковьелло, Пульчинелла, обходят сцену по кругу, нелепо подпрыгивая, выкрикивая приветствия. Тарталья уходит, на сцене остаются трое, и Ковьелло с грохотом падает на спину.

– Что с ним случилось? Что случилось с нашим другом? – спрашивает у зрителей Скарамучча. – Кажется, он умер. Как жаль.

Зрители отвечают смехом. Скарамучча взваливает на плечо тело друга, изображает печаль, страдания. Затем скидывает его обратно на сцену и обращается к Пульчинелле:

– Хороший был человек. Надо бы схоронить. Ты подожди, посторожи его, а я скоро вернусь.

Пульчинелла остается сидеть с ним, смотреть, общаться. Он изображает страх. Боится мертвого, просит его, чтобы тот не оживал, чем вызывает новый смех зрителей. Скарамучча возвращается, снова взваливает на плечо тело, объясняет Пульчинелле, что во время похорон надо внимательно смотреть по кустам, так как участились случаи нападения кладбищенских духов. Они хоронят Ковьелло, а тем временем появляется Тарталья в страшном образе.

– Вот он, вот он, кладбищенский дух, – под смех зрителей Скарамучча убегает по сцены.

Все четверо раскланиваются под аплодисменты.

Валерик нашел перешитого в баре, вернул ему ключи, сказав, что лучше переедет обратно к отцу вместе с собачкой. Перспектива созерцать у себя мертвых людей его не порадовала. Начал приходить в гости к деду Яше, слушать его рассказы о масках и жизни.

– У тебя интересные голова и лицо, – Яша внимательно посмотрел на Валерика, пощупал макушку. – Я лица хорошо знаю. Был один знакомый. Работал школьным директором. Умный, образованный. Вот у него похожее строение головы было. Не бывает головных болей?

– Нет.

– Ну и хорошо. Тот-то знакомый директор был шаманом на самом деле. Сам себе в этом не признавался, отбрасывал все свои видения как мог. Бывало, сидит он на школьном собрании, вдруг щелкает в голове что-то, начинает кружиться, звенеть, появляются летающие сущности. Его всякие учительницы спрашивают, мол, что с вами, вы побледнели, принести ли воды, а он отнекивается, говорит, все в порядке. А после приступов у него отрыжка случалась каждый раз, будто все увиденное изнутри выходило наружу.

Дед расхохотался.

– А что с ним стало?

– А залечили. Говорил ему, не надо идти к врачам и все это рассказывать. А он пошел, рассказал. Сначала дали таблетки пить. Не помогло. Положили в больницу. А оттуда уже нормальным не выйти.

Яша сказал, что помнит практически все головы, для которых делал маски, что мог бы на ощупь определить, чья голова, и вспомнить, какую маску он делал для этого человека со всеми деталями: размерами, цветами, параметрами.

Общение с дворовыми больше не привлекало. Одним днем, когда Валерик вышел выгуливать собачку, дворовые к нему обратились, попросили поучаствовать в разборе тем с южными, просто представить расклады на авторитетном уровне, на что он четко обозначил:

– Есть понятия, а есть эстетика. Эстетика первичнее. Не будет вкуса, не родятся и понятия.

И пошагал на кладбище. Дворовые внимательно выслушали это и расценили, как несколько непонятный ответ, обозначающий, что для Валерика участие в дворовых темах несерьезно.