Ягоды. Сборник сказок

– А ты кто? – на пороге стоял человек в длинных темных одеждах, с большими бесцветными глазами и длинной бородой.

– Я смотрящий за лесом, свечами торгую, – ответил Володя.

– А где Гаврила?

– Гаврилу похоронили на днях.

– Как же так, – человек подошел к Володе и обнял его. – Сидорушка, вырос каким, не узнал старик совсем тебя. Горе-то какое, батенька любил тебя как. Помнишь меня? Малой ты был совсем, ох, чудил ты. Священники приезжали, а ты их всех за бороды дергал. Дернешь и убежишь. Гаврила прикрикнет на тебя, ты вроде отойдешь, а когда он не видит, к кому подбежишь и снова за бороду. Как же так! Как сестренка твоя рыженькая?

– Я не Сидор, – смущенно сказал Володя. – Я друг его, мне оставили лавку они.

– Ясно, – человек сел рядом с Володей.

– Что с погодой творится…

– Плачет о нас.

– Холодно так, что жить страшно. Меня Володя зовут.

– А я Нил, сорок лет в эту лавку прихожу. А где Сидор?

– В Сибирь собирался, кедр искать.

– Ну раз тебе доверили лавку и лес, знать, ты человек чистый, – сказал Нил.

– Ну не знаю, – не оставляя смущения, ответил Володя.

– Мне десяток свеч отпусти – с той полки, – Нил указал на одну из дальних полок.

Володя отсчитал десять свеч и протянул Нилу. Нил расплатился. Поначалу Володя не знал, стоит ли вообще брать деньги за свечи.

– Бери, бери, – сказал Нил. – Вот когда дурачки всякие придут или монашествующие, с них не надо брать, им и дать-то нечего. С восковиками, с парафинщиками знаешь уже, как договариваться?

– Мне Екатерина в двух словах рассказала.

– Не пропадешь. Все сердце говорит, что не пропадешь. Правильного смотрителя выбрали старики, радость-то какая. Что глаза такие красные? Не спал, что ли?

– Боюсь заснуть, а этот, как там его… Лукавый придет и что делать?

– Ну ты сказал, – Нил рассмеялся. – Всю жизнь бодрствовать теперь придется? Когда он подходить будет к лавке, все сны пропадут: от него такой жутью веет, что живо проснешься. Не бойся, не проспишь. Я за тебя посижу сейчас, если кому свечи отпустить. А ты поспи, Володя, поспи немного. Столько предстоит тебе еще. Выспаться надо.

– Нил, скажи, лукавому кто-нибудь свечи давал?

– Бывало и такое. Да за такие ошибки сколько душ погублено.

– А что он с ними делает?

– Отравляет их и людям раздает. Те, если малую веру имеют, молитву творят с отравленной свечой и даже эта малая вера у них пропадает. Было много раз такое. И есть у него свечи еще, знаю, что есть.

– Почему мне говорили, что я на белых камнях лежать буду?

– Кто говорил? Небось водила этот? Да болтун он, как наговорит людям чего, напугает. Да на камнях там и неплохо.

– Ты лежал?

– Лежал. Рассвет настал и пошел дальше. Не бойся этого, не этого бояться надо.

– А чего же?

– Безразличия. Вот когда лукавый придет, он тебе так разумно объяснит, что лучше не делать доброго, лучше не идти туда, так же разумно будет…

– А он еще и говорить что-то будет?

– А как же!

– Я-то думал, что чудище придет, сразу бежать думал.

– Правильно. Только он за тобой побежит рядом и нашептывать страхи свои будет. Сколько раз уже такое было. Горе тем, кто соблазнился. Он ведь так все изложит, что задумаешься, что покажется правильным, что жизнь настоящую бросить можешь. От него холод исходит, так и узнаешь. Человека надежды тоже бездна окутать может. Окутывает мягко так, будто нет ее совсем, – так, что не замечает человек надежды, как в бездне оказывается и от подлинности своей отрекается. А ему нашептывает лукавый: мол, то, мол, то, ты отойди от подлинности своей, ты посмотри, какие проблемы приятные вокруг. Смотрит человек надежды – а пропасть вокруг, начинает вопить воплем страшным, а никто его не слышит. А главное – безразличием он наполнился. Сам будет по миру бродить с холодом исходящим, пожирающим. Беги, Володя, как холод этот почувствуешь, свечей ему не давай: души загубит он, надежду отнимет.

* * *

– Я свечку зажгу, Володя, посмотри на нее. Она холод разгонит, да веры тебе прибавит.