Ягоды. Сборник сказок

Они снова замолчали. Анатолий продолжал стоять на коленях. Все его метания, поиски работы, неудачная карьера… все это исчезло. Он находился в однокомнатной квартире у соседки, на коленях перед иконами. Соседка что-то делала на кухне и не обращала внимания на него. В этот момент он видел каждую деталь, что была перед ним: старые иконки, отсыревшие обои, книги с оборванными корешками. За окном уже стемнело. Это был самый долгий вечер из всех, что приходилось пережить. Не чувствовалось никакой усталости в коленях. Казалось, так можно простоять вечность. Анатолий точно знал, что пока он стоит на коленях, с его матерью ничего не случится, а если будет стоять так всегда, то с ней всегда будет все хорошо. Он посмотрел на одинокую хрустальную вазочку, стоящую у подоконника. Ему показалось, что она тоже стоит ради чего-то высшего. Потом он взглянул на другие вещи и понял, что все предметы вокруг находятся в ожидании чего-то, ради чего в свое время они встали на эти места. Он понял, насколько любит мать. Ему даже стало страшно от того, что раньше этого не понимал.

Володя снова запрокинул назад голову и закрыл лицо руками. Он был в той самой ночи, рядом с молчаливой незнакомкой. Они ехали по ночной столице, проскакивая мимо бесконечных светофоров с желтым мигающим светом. Никого, кроме них, на дороге не было. Они были только вдвоем на пустынных дорогах. Она была необычайно красива. Она смотрела только на дорогу, а он смотрел на нее.

– Смотри, дверь открыта, – внезапно сказал Анатолий.

Володя открыл глаза.

– Действительно, – удивленно сказал он. – Пойдем?

– Да, пойдем. Сейчас, подожди немного.

– Чего ждать?

– Камень я забросил куда-то. Надо его отнести обратно. Мало ли.

– Хорошо, бери камень и пойдем.

Анатолий взял камень. Они вышли из бани.

– Смотри! Смотри, как красиво!

* * *

– Шуни, а если она не найдет камень и умрет с горя? – в слезах спросил брат.

Я молчал.

– Шуни, а что происходит после смерти?

– Ты впервые об этом задумался? – строго спросил я.

– Нет, не впервые, но спрашиваю впервые.

– Сначала перед человеком пролетают все подлинные моменты его жизни. Он снова переживает их. Он оказывается в тех местах, где искренне молился. И самая искренняя молитва, которая у него была за всю жизнь, остается с ним…

– А если он не молился никогда?

– Молился, он обязательно молился. Он отдавал всего себя хоть раз в жизни – это и была его молитва.

– А что происходит с человеком потом? – спросил брат.

– Потом он проходит среди света… Среди света, которого не знал раньше. Он поражается красотой и чистотой этого света. Вот, смотри, она идет.

Прокаженная снова пришла на то место. Она сразу же увидела, что там нет камня. Посмотрев в нашу сторону, она что-то прошептала.

– Что она шепчет там? – испуганно спросил брат.

Увидев нас, она пошла в нашу сторону.

– Шуни, я боюсь.

– Не бойся, ты сам виноват, – ответил я. – Стой спокойно.

Она подошла к нам и протянула руку.

Она просто просила подаяния. Я порылся в кармане и нашел одну рупию.

– Возьми, – я дал ей рупию, при этом дотронулся до ее руки.

Ее вторая рука была прикрыта тряпкой. Когда она ее сняла, мы увидели, что вся рука покрыта проказой.

– Не бойся, – сказал я брату. – Не беги никуда, бери ее за здоровую руку и идите искать камень.

– Я не буду, – сказал брат и побежал прочь.

Тогда я сам взял ее за здоровую руку. Она испуганно взглянула на меня.

– Я помогу найти твой камень, – сказал я ей.

– Не время еще тебе искать его, Шуни, – ответила она, отдернув руку.

Она ушла.

* * *

Да не отступлюсь от веры в Господа истинного. Во имя Свободы!

Сны моего отца

Мать мне никогда не рассказывала об отце. Всякий раз, когда я пытался поднять эту тему, она отмахивалась, говорила, что не стоит об этом думать. Говорила она всегда убедительно, смотрела строго, так, что переспрашивать я решался только спустя время, да и то иными словами. Но с годами я набрался силы и убежденности, уходить от вопросов становилось все сложнее.

Никогда не слышал о таком городе. Когда мать сказала, что отец живет там, подумалось, что она просто сказала первое попавшееся слово, обозначив так город, до которого сложно добраться, да и вообще добираться не стоит. А теперь я подъезжал к автобусной остановке, на которой висела табличка именно с этим словом.

Я огляделся. Редкие люди разошлись, а оставшиеся занялись своими встречами и заботами. Его я не сразу заметил. А когда заметил, то не поверил, что именно он меня встречает. Одет он был крайне старомодно, казалось, что он вышел прямо из начала XX века, появился случайно, нервничает, что понимает: не свое время. Из-под шляпы разглядел крепко стиснутые губы – да, казалось, что шляпа закрывает все лицо, видны лишь губы и подбородок. А в руках он держал безвкусный букет с цветами. Я взглянул на автобус. Первое, что подумалось – это правота матери, убеждавшей, что ехать не стоит.

Немного помявшись, я подошел.

– Вы мой отец? – спросил я.