Яик - светлая река

- Может, они еще и далеко от Сымтаса, - нерешительно проговорил Кадес. Крик женщин раздражал его. - Земля промерзла насквозь, звуки могут казаться ближе, чем они есть на самом деле...

Акмадия заныл несколько тише:

- Ай нет, они, наверно, дошли до Сымтаса! Нам просто не повезло. Нам всегда не везет! Кадес! Надо было перегнать лошадей выше, а мы об этом не позаботились! И в этой стороне им хватило бы травы. А ты, Кадес, старший и ничегошеньки-то не посоветовал нам! Ты же говорил, что отправим лошадей на зимовье в тугаи, к берегам Яика, с самой осени велел собирать всех вместе. О боже! На нас лежит проклятье господне! Все лето мы берегли своих лошадей от ханских джигитов, а теперь сами отдаем их во вражеские руки! Или лягнули нас самих в головы, что мы косили сено на той стороне, где не надо? Горе нам, горе...

- Что ты кричишь?! - замахал руками Кадес. - Нечего меня обвинять зря! Пасли лошадей у свата Култая для того, чтобы спасти их от бедствия! И сейчас еще не поздно их спасти. Надо только выехать сегодня же!

Хадиша, стоявшая в дверях, проговорила плаксиво:

- Деверь, вы должны ехать сами. Мой муж боится холода, он может замерзнуть, лошадь его может поскользнуться на льду, и он погибнет.

"И я могу погибнуть, и моя лошадь может поскользнуться", - подумал Кадес, с неприязнью глядя на невестку.

- Мне кажется, будет всего правильнее, если ты поедешь сам с дядей, проговорил он мрачно.

- Оба поедем! - решил спор Акмадия. - Там лес, полно русских, одному будет страшновато!

- Возьмите с собой и сына умершего хаджи. Он знает русский язык и может помочь вам в этом деле, - решительно заявил Хадиша.

- А Хаким приехал? - спросил Кадес.

- А вон его кобыла привязана, - махнула рукой Хадиша. - Раз кобыла здесь, значит, и хозяин тоже...

- Вот у него-то и надо спросить о том, что это за грохот. Он знает все, - предложил Кадес.

- Придумал! - бросил Акмадия, поджимая то одну, то другую ногу от холода. - Не могу больше, пойду в дом!

Кадес медленно брел по улице и размышлял: "Если бы Хаким сказал правду! Ведь он - один из тех, что идут сюда. Я давно об этом знаю, как он ни скрывал. "Поехал учиться", - сказала о нем старуха. Сказки! Пропадал где-то целый месяц, даже на похороны отца не явился. Тоже мне учеба!"

Побродив, он вернулся к дому.

- Ты знаешь, зря я задевал бога, - с сожалением посетовал Акмадия. Он еще надеялся спасти коней.

- Да ладно, - пробормотал Кадес.

- А ты совершил свой утренний намаз?

- Да у меня чирей, какой уж тут намаз! - ответил Кадес, протягивая руку к табакерке с насыбаем.

Пока Акмадия молился, Кадес с наслаждением нюхал табак. Но, как видно, посторонние мысли мешали Акмадии сосредоточить все внимание на господе боге.

- Куда ж подевались эти силачи - русские казаки, которые должны были прибыть сюда со стороны Уйшика? Что ж они не остановили этих красных? спросил он.

- Не знаю. Но ведь не пришли же еще красные.

- Надо выведать у Хакима, на чьей стороне перевес! - окончательно забыв о молитве, предложил Акмадия.

- Кто возьмет верх, того и надо держаться. Недаром сказано: "Если начальник твой слеп, прищурь и ты один глаз, пригодится"...

Наспех попив чаю, братья направились в дом Жунуса. Надо было прежде всего выразить соболезнование Хакиму по поводу смерти отца. А потом исподволь расспросить обо всем...

* * *

Кадес был не из тех людей, что свято творят намазы, придерживаются уразы. От чтения Корана и молитвы он готов был бежать, как заяц в кусты.

- Мне легче косить сено, чем тянуть нудные песни из Корана, - говаривал он.

На пути к дому Жунуса он сказал младшему брату:

- После хазрета Хамидуллы - единственный, кто хорошо разбирается в Коране, - это мулла Мергали. И кстати, Мергали не сомневается в тебе, Акмадия. Ты же лучше всех отвечал даже обычные уроки. Нынешние ученики не могут простоять на молитве и четверти часа. Почитай-ка сейчас в их доме, да так, чтоб бедная, убитая горем старушка Балым умилилась и пустила слезу...

Акмадия не понял маленькой хитрости Кадеса, и от неожиданной похвалы гордо поднял голову.

- К тому же этот проклятый чирей, - продолжал Кадес с мученическим видом. - Вскочил там, где не нужно, не дает даже омовенья совершить, чтобы быть чистым для чтения святых слов Корана. Что б я делал сейчас, если б не ты...

Акмадия шел в своей шубе внакидку и время от времени встряхивал ею, словно просушивая мех воротника. Он важно погладил красивые, пышные черные усы и, взглянув набожно на небо, произнес:

- Мы сделаем так, чтоб Коран прочитал Бекей. Ведь он тоже неплохо читает...

- Да, а если его не будет дома? - живо перебил Кадес. - К тому же он читает гораздо хуже тебя. Нет, будет лучше и солиднее, если ты сам помолишься за ушедшего в лучший мир! То, что большой человек прочитает Коран для старухи и ее образованного сына, будет означать особое уважение к духу покойного Жунуса. Не забывай, что после покойного хаджи на нас будут смотреть в большом ауле!

Акмадия промолчал. А Кадес подумал: "Кажется, я наконец избавился от этой заупокойной канители".