Яйцо Пинхоу (ЛП)

Трепещущие перья мертвой сороки. Сорока была прибита гвоздями к деревянной решетке, стоявшей рядом с дорогой. Или, возможно, Сиракузу не понравились вывалянные в грязи крылья мертвой вороны, прибитой рядом с сорокой. Или, возможно, вся решетка в целом. Теперь, присмотревшись, Кот увидел, что мертвые животные прибиты по всей штуковине – задеревеневшие, высохшие и перешедшие даже стадию, когда ими могли заинтересоваться мухи. Здесь были скрученные тела кротов, горностаев, ласок, жаб и пары длинных, почерневших, трубкообразных существ, которые могли быть гадюками.

Кота передернуло. Когда Джосс подъехал, он повернулся и спросил:

– Для чего это?

– Да ерунда, – ответил Джосс. – Это просто… О, доброе утро, мистер Фарли.

Кот снова перевел взгляд на жуткую решетку. Теперь рядом с ней стоял пожилой человек со всклоченными бакенбардами, державший в руках длинное ружье, приклад которого касался правого плеча, а дуло было нацелено вниз на толстые кожаные гетры.

– Это моя виселица, вот что это такое, – сказал мужчина, недружелюбно уставившись на Кота. – Она служит уроком. И примером. Ясно?

Кот не мог придумать, что сказать в ответ. Длинное ружье сильно его беспокоило.

Мистер Фарли перевел взгляд на Джосса. У него были бледные жестокие глаза в тени мощных пучков бровей.

– С какой стати ты привел в мой лес такого, как он? – вопросил он.

– Он живет в Замке, – ответил Джосс. – Имеет право.

– Только на дорогах, – сказал мистер Фарли. – Следи, чтобы он не сходил с очищенных дорог. Я не потерплю, чтобы он портил мне охоту.

Он устремил еще один бледный взгляд на Кота, а потом развернулся и поплелся прочь среди деревьев, шумно давя тяжелыми ботинками листья, траву и веточки.

– Егерь, – объяснил Джосс. – Поехали дальше.

Кот в потрясении подтолкнул Сиракуза двигаться по дороге дальше.

Спустя три шага Сиракуз оказался в глубинах, которых до сих пор не доставало лесу. Это было очень странно. Здесь не было ни авансцены, ни ровной зеленой верховой тропы, ни больших деревьев. Вместо этого повсюду расстилалась глубокая сине-зеленая даль, наполненная земляными, лиственными запахами – почти всепоглощающими запахами. И хотя Кот и Сиракуз передвигались сквозь даль без авансцены, Кот был уверен, что ехавший рядом Джосс, по-прежнему двигается по верховой тропе через авансцену.

«О, пожалуйста, – позвал кто-то. – Пожалуйста, выпусти нас!»

Кот посмотрел наверх и вокруг в поисках того, кто говорил, и никого не увидел. Но Сиракуз прядал ушами, словно тоже слышал голос.

– Где вы? – спросил Кот.

«Взаперти, – ответил голос – или, может, несколько голосов. – Далеко внутри. Мы были хорошими. Мы до сих пор не знаем, что сделали не так. Пожалуйста, выпусти нас теперь. Мы заперты слишком долго».

Кот смотрел и смотрел, пытаясь сфокусировать колдовское зрение, как его учил Крестоманси. Некоторое время спустя, ему показалось, что часть синей дали перемещается, туманно сдвигается, но это всё, что он смог увидеть. Однако он мог чувствовать. Он чувствовал исходящее от туманности страдание и страстное желание. Там было столько горя, что у него закололо глаза и заболело горло.

– Что вас там держит? – спросил он.

«Эта… штуковина», – ответили голоса.

Кот посмотрел туда, куда направили его внимание, и там, прямо перед ним, словно жесткая черная изгородь, стояла решетка с прибитыми к ней мертвыми животными. С этой стороны она казалась гигантской.

– Я попытаюсь, – сказал он.

Ему понадобилась вся его магия, чтобы пошевелить ее. Пришлось толкать с такой силой, что Кот почувствовал, как Сиракуза под ним сносит в сторону. Но в конце концов ему удалось немного ее сдвинуть – словно приоткрыть ржавые ворота. После чего он смог провести Сиракуза вокруг ее расщепленного края и вывести обратно на верховую тропу.

– Веди коня прямо, – сказал Джосс – он явно не заметил ничего, кроме того, что Сиракуз на пару секунд отклонился в сторону. – Сосредоточься на дороге.

– Простите, – сказал Кот.

Когда они поехали дальше, он понял, что на самом деле просил прощения у скрытых голосов. Даже использовав всю свою силу, он не сумел им помочь. Хотелось заплакать.

А, может, он чего-то и добился. Лес вокруг них медленно и мягко наполнялся синей далью, словно она вытекала сквозь щель, где Кот чуть сдвинул решетку с мертвыми существами. Несколько птиц очень осторожно начали петь. Но этого было недостаточно. Кот знал, этого далеко недостаточно.

Он приехал домой, цепляясь за странный опыт, как обычно цепляешься за тревожный сон. Он много о нем думал. Но у него плохо получалось рассказывать о чем-то другим, а особенно о чем-то столь своеобразном. И он никому толком не заикнулся об этом. Ближе всего Кот подошел к тому, чтобы рассказать, когда спросил Роджера:

– А лес там, на холме – на самом дальнем – какой он?

– Понятия не имею, – ответил Роджер. – А что?

– Хочу сходить туда посмотреть.

– А что не так с Домовым Лесом? – спросил Роджер.

– Там жуткий егерь, – ответил Кот.