Якобинец

– Парень, чёрт побери, как же тебе повезло!, – из-за штор прихожей высунулась рыжеватая голова Жюсома, – я скрываюсь здесь с самого 10 термидора! Какая злая насмешка судьбы, теперь де Бресси, эти «бывшие», наши домохозяева! Если бы я был мистиком, сказал бы, что тебя спасло чудо, ведь и действительно ты один из защитников Ратуши, кто остался в живых! Кстати, о судьбе Филиппа пока вообще ничего неизвестно, да жив ли он ещё?…

Коренастый брюнет с резкими чертами лицами протянул Норберу руку:

– Жером Жозеф Лавале, гражданин. Ваш коллега по службе… Общественная Безопасность, а теперь и коллега по несчастью!

Куаньяр сжал протянутую руку. И все же… он считал, что убежище семьи де Бресси никому неизвестно, кроме него самого, Жюсома и Дюбуа. Кто его знает, чей это человек?

– Вы то как оказались на этой квартире?

Анжель де Сен-Мелен подошла к ним и слегка коснулась плеча помрачневшего Лавале, голос молодой женщины звучал тихо и мягко:

– Ради Бога, извините, гражданин Куаньяр, это всё я. В тюрьме вы дали мне адрес, чтобы передать весточку мадемуазель де Масийяк. Когда мне грозил вызов в трибунал и смерть, гражданин Лавале…Жером… был добр ко мне, – она бросила неуверенный взгляд на Лавале, но тот отчего-то вообще нахмурился и опустил глаза, – а теперь ему угрожает арест и смерть… теперь я не могу бросить его…

Лавале резким движением натянул красный колпак с трехцветной кокардой.

– Если гражданин Куаньяр против моего присутствия здесь, я немедленно уйду!

Мадемуазель де Сен-Мелен умоляюще коснулась руки Норбера:

– Ради Бога, куда же ему идти, квартиру караулят жандармы… его схватят, бросят в тюрьму и осудят на смерть, куда же еще, на улицу, прямо под ножи мюскадэнов!

Норбера удивил вид Лавале, заметно, что он был искренне тронут вниманием девушки, но в то же время ему явно было неловко принимать ее заботу. Что за странные отношения связывают этого санкюлота и молоденькую аристократку?

Жестом гостеприимного хозяина Куаньяр указал Лавале на кресло:

– Оставайтесь, пожалуйста, гражданин. Мы действительно товарищи по несчастью. Вы не против моего решения, господин де Бресси?

Заметно повеселевший и оживившийся Жюсом оглядел собравшихся, в его глазах заискрилась беззлобная насмешка:

– У нас тут и так Ноев ковчег, всякой твари по паре, санкюлоты и аристократы, якобинцы и роялисты под одной крышей и за одним столом.

Граф встретился взглядом с Куаньяром, но тот лишь слабо улыбнулся и пожал плечами, призывая не обижаться. Пьер как всегда в своем репертуаре.

– Садитесь к столу, граждане, – распорядился де Бресси, – я думаю, теперь нам можно узнать смысл происходящего, что всё это означает, по крайней мере, для нас?

Куаньяр усталым нервным жестом убрал со лба влажные волосы:

– Для вас это означает некоторые послабления, возможно, очень скоро вы сможете покинуть это убежище..Я ничем более не могу помочь ни вам, ни самому себе…

– Что же тогда это означает.. для вас? – нежный голос Луизы дрогнул. Цепкий понимающий взгляд де Бресси заставлял его чувствовать неловкость и не встречаться глазами с Луизой.

– Эти конкистадоры нашей кровью начнут стены красить, – обращался он скорее к другу, Жюсом мрачно пригнул голову в знак согласия. Лавале опустил глаза и задумался.

Синие глаза девушки расширились от ужаса и жалости. Норбер сильно похудел и был совершенно измучен, даже смуглая кожа приобрела пепельно-серый оттенок, милый, несчастный, ей так хотелось обнять его, приласкать, прижаться, но приходилось против воли принимать сдержанный вид.

Не раз за время этого ужина Луиза отводила глаза, краснея под внимательным, и как казалось осуждающим взглядом де Бресси.

Она рано осталась сиротой и выросла в семье дяди, привыкнув относиться к нему как к родному отцу и считаться с его мнением, хотя давно была совершеннолетней…

Торжество любви над смертью

В двенадцатом часу ночи, отправляясь спать, де Бресси услышал из тёмной гостиной звуки и невольно приостановился, услышав горячий бессвязный шёпот. Норбер обнимал Луизу, она, вздрагивая, прижималась к нему, пряча лицо у него на груди, и что-то говорила, нежно и взволнованно, часто-часто.

Звук поцелуев заставил деликатного де Бресси испытать неловкость и скорее уйти. Он и сам не отдавал себе отчета, что же именно так раздражает его в этой ситуации. Он не испытывал к Норберу лично ни ненависти, ни отвращения, даже признавал за ним немалые достоинства, понимал он и то, что Луиза давно уже взрослая девушка.

Лёгкий роман, поверхностное чувственное увлечение Луизы молодым и красивым республиканцем он еще мог допустить и даже отчасти понять, чего только не случается в это смутное время, смешавшее в единое общество все сословия, но чувства обоих казались слишком серьёзными и потому вызывали в нём стойкое неприятие. До переворота он являлся для них сильным покровителем, а что теперь, когда его собственная жизнь в опасности?