Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

Представьте мое удивление при чтении этого дознания. Оказалось, что эти самые парни, Хренов и Хохлов, за два дня до поджога в Елховке были на базаре в селе Старом Буяне, где была моя квартира, и за буйство были там арестованы при волостном правлении, где и содержались всё время до получения мною дознания. Таким образом, в вечер пожара они были в тридцати верстах от села Елховки.

Так как причиной пожара посчитали поджог, я поехал в Елховку и приступил к следствию. Мне интересно было расспросить женщин, видевших Хренова и Хохлова в вечер пожара. Явились две солидные женщины. Они не знали, что оговариваемые ими Иваны сидят под арестом в Старом Буяне. Каждая из них врозь и обе вместе настойчиво и убежденно доказывали, что от места пожара бежали эти Иваны и что, хотя это было вечером, они их признали, так как те пробежали близко от них, пробежали без шапок, в рас-пояску. Расходились свидетельницы только в небольшом: одна показала, что впереди бежал Хренов, а другая – что Хохлов.

Я увещевал их припомнить все обстоятельства, указывая, что слишком тяжелое наказание грозит Иванам, но свидетельницы стояли на своем. Лишь тогда, когда я подробно объяснил им, что эти Иваны не могли совершить поджога, так как были в тот вечер в тридцати верстах от места события, они несколько смутились, и одна из них, обращаясь к другой, сказала:

– Что же, тетя Матрена, неужели мы ошиблись, ведь пробежали-то они мимо нас…

Следствием установлена была подлинная причина пожара. Работник хозяина загоревшегося дома, вернувшись с поля домой, поужинал, лег на сеновал, закурил, обронил огонь, сено загорелось и разыгрался пожар.

Этот случай крайне меня заинтересовал. Давали ли свидетельницы ложные показания? Специалисты-психиатры объяснили, что в данном случае было чисто гипнотическое явление. Когда начался пожар, о котором я пишу, двое парней, ничего общего не имеющих с Хохловым и Хреновым, опасаясь распространения огня, побежали задами домов к себе. Женщины были так убеждены, что это поджог, и что его совершили Иваны, что в бежавших парнях признали их. Они до такой степени были уверены в этом, что увидели в руках у поджигателей даже паклю или обгорелую тряпку.

В данном случае я имел дело с двумя загипнотизированными свидетельницами. Но какая масса была свидетелей, дававших явно ложные показания по делам кулаков, мироедов338.

Как я выше сказал, в руки правосудия попадали люди «со дна», или люди, опустившиеся «на дно». Редко приходится видеть человека вполне порочного. Обычно перед тобой обыкновенный человек, по недоразумению или по несчастному стечению обстоятельств сделавшийся преступником. Вчерашний «кум Петр» – сегодня обвиняемый Петр Сергеев. Я говорю преимущественно о крестьянской среде.

Отношение крестьян к преступникам вообще какое-то особенное. У меня в памяти следующая картина: я допрашивал обвиняемого крестьянина Петра Сергеева. Он обвинялся в убийстве некоего Никифорова. При допросе присутствовала жена убитого, Матрена. Во время допроса она сказала Сергееву:

– Что ты, кум Петр, ведь ты пришел с поленом, а не поднял на полу у нас.

А он ей в ответ:

– Матрена, побойся бога, убил я Петровича вашим же поленом.

Только немногие дела давали мне удовлетворение и скрашивали мою судебную деятельность. Это дела, где следователь, действуя по судебным уставам, является защитником угнетенных. Я имею в виду дела, где обвиняемыми являлись забитые женщины.

Особенно памятен мне следующий случай: Дубово-Уметская волость Самарского уезда славилась в начале восьмидесятых годов «снохачеством». Как-то раз мне дали знать, что в одной из деревень Дубово-Уметской волости Самарского уезда молодая крестьянка бросилась в колодезь. Хотя покушения на самоубийство были тогда подсудны церковному суду, но когда такое покушение совершалось вследствие жестокого обращения с покушавшимся со стороны лиц, имеющих физическую или нравственную власть над ним, оно становилось подсудным окружному суду. Об этом происшествии мне официально не было донесено, так как женщину вытащили из колодца живой и на допросе она заявила местной сельской власти, что нечаянно попала в колодезь. Так как покушавшаяся была снохой местного богатея, влительного мироеда, слывшего за «снохача», я поручил волостному правлению донести мне об этом происшествии и, нарушая некоторые формальности, приступил к производству следствия.